Битва на Ждан-горе в 1135 г.
После смерти в 1125 году князя-воителя Владимира Мономаха внутриполитическая ситуация на Руси обострилась: "раздьрася вся земля Русьская". На зиму состоялся новый поход новгородцев на Суздаль.
Однако битва на "Ждани горе" 26 января 1135 года дорого обошлась новгородскому войску. В числе павших были посадник Иванка и Петрила Микульчич. В целом новгородский летописец крайне скупо описывает второй поход на Суздаль. Он лишь сообщает, что митрополит Михаил из Киева пытался предотвратить поход, но его не послушали, задержали и отпустили только 10 февраля, то есть уже после поражения. Кроме того, говорится, что суздальцы потеряли больше людей, чем новгородцы, и что последние, возвратясь, "даша" посадничество Мирославу Гюрятиновичу. Битва на Ждановой Горе закончилась разгромом и бегством новгородского войска в целом.
Поход на Суздаль и битва на Ждановой горе не добавили славы новгородцам. Так, Лаврентьевская летопись, описывая исход битвы на Ждан-горе, говорит: "И победиша Ростовци Новгородце и побит множство ихъ и воротишася Ростовци с победою великою". То есть имело место очень тяжелое поражение, которое новгородский летописец пытался смягчить. Логично предположить, что подобное поражение должно было иметь какие-то последствия и не могло затихнуть одномоментно. Это предположение полностью подтверждается отрывком из Никоновской летописи, которая более подробно освещает эти события. Во-первых, она сообщает, что "паки неции злии человеци начата въздвизати Всеволода Мстиславича воинствовати на Суздаль и на Ростовъ". Во-вторых, Всеволод в поход "идё ратью съ Немцы и со всею силою Новгородцкою". В-третьих, после битвы на Ждане-горе "бежаша Новгородци и со княземъ ихъ къ Новугороду, и пришедше въ Новъгородъ начата молвити о Суздальстей войне на князя Всеволода Мстиславича; онъ же умысли бежати въ Немци, Новогородци же поимаша его, и посадиша его за сторожи, и дръжаша его два месяца и четыре дни за сторожи съ женою его, и з детми и съ тещею его, крепко стрежаху его на всякъ день и на всяку нощь сто мужей въоруженыхъ". Совершенно очевидно, что исхода событий он действительно ждал, но на благоприятный исход надежды у него уже не было. Очевидны некоторые отличия от рассказов Новгородской и Никоновской летописей. Из приведенного отрывка становится ясно, что желания идти войной князь Всеволод не испытывал, что в войске присутствовали иностранные наемники. Князь Всеволод, сознавая свою вину и чувствуя, что петля сжимается, почел за благо оставить, пока не поздно, новгородский стол и укрыться в "немецкой стороне".
После битвы довольно долго новгородцы изолировали Всеволода с семейством, причем держали его под вооруженной охраной, численность которой до конца не известна, но ясно, что было несколько десятков вооруженных мужчин. Приходилось опасаться сторонников Всеволода в самом Новгороде, которые могли при случае организовать побег. Предыдущая попытка бегства к "немцам" говорит о том, что бежать в Киев смысла не было, так как Ярополку тогда хватало своих проблем в Киеве. По данным летописей, не заметно какой-либо активности сторонников Всеволода в течение этих двух с лишним месяцев. Это, видимо, объясняет то обстоятельство, что смута зародилась на сей раз в войске, причем еще и в разбитом. Да и сам настрой основной части населения способствовал этому. Другими словами, ополчение сразу после поражения при Ждан-горе оказалось ненужным. Скорее всего, псковичи и ладожане, так кстати оказавшиеся в Новгороде во время веча 1136 года, в значительной части были участниками суздальского похода.
автор статьи Н. Бодрихин
