1802 год: Три капитана, пленники и заложники
Уцелевшие поселенцы, скрывшиеся в лесу или уведенные в плен, были спасены совместными усилиями английского капитана Генри Барбера и американских капитанов Уильяма Каннингема и Джона Эббетса, корабли которых вошли в Ситкинский залив вскоре после резни. Первым здесь появился 24 июня бриг Генри Барбера «Единорог». Британцы спасли нескольких уцелевших поселенцев и захоронили тела погибших. Спустя три дня к судну приблизилось каноэ, в котором находились предводители ситкинских тлинкитов, Скаутлелт и Катлиан. У Катлиана, как отметил Барбер, бедро было пробито мушкетной пулей, «что, как казалось, причиняет ему весьма малые неприятности» (это лишний раз подтверждает достоверность деталей индейских преданий, где сообщается о ранении Катлиана). Они предложили капитану выдать им русских, обещая заплатить за это мехами. Русские, в свою очередь, просили его захватить обоих вождей. В итоге Барбер «приказал задержать [индейцев] заковав тайона и племянника в ножны и ручны железа притом с таковым приказанием ежели не велит тайон представить сколко есть всех захваченных... людей... то не будет отпущен почему тот тайон и приказал оставшим в байдарах команде своей чтоб привести [пленных] и после тово начали привозить наших служащих девок и бабры, но не вдруг, а по одной толко напоследок начальник [Барбер] сказал тайону ежели всех сколко есть захваченных не при везешь или тебя повешу (в страх коему уже и петля была приготовлена) либо увезу непре менно на Кадьяк».
Гости потлача на Ситке, зима 1803 г.
Худ. Билл Холм.
Гости, прибывшие на Ситку после изгнания русских, пристают к берегу у подножия кекура, где располагалось селение Ну-Тлеин. На заднем плане видны Японский остров и вершина Эджкомба
В тот же день, 27 июня, в Ситкинскую бухту вошло еще два судна - оба под флагом Соединенных Штатов. Судном «Тревога» (Alert) командовал Джон Эббетс, знакомый русским по прежним своим посещениям Михайловской крепости. Другим судном был «Глобус» Уильяма Каннингема. Неизвестно, каковы были первоначальные планы Каннингема, но он вступил в соглашение с другими капитанами и принял деятельное участие в разработке плана совместных действий. С кораблей был открыт огонь по индейским каноэ, находившихся там вождей захватили в плен и взамен их освобождения потребовали вернуть русских пленников и компанейское имущество. После того как один из заложников был повешен, тлинкиты согласились на эти условия.
Известные американские исследователи Нора и Ричард Дауэнхауер, а также Л. Блэк выдвигают явно ошибочное предположение будто повешенным вождем являлся сам Скаутлелт, основывая это мнение на «внезапном исчезновении» его имени из исторических источников после 1802 г. Однако при этом напрочь игнорируется ясное и недвусмысленное указание А. Плотникова на то, что «тайон Михайло с племянником» был отпущен на берег после освобождения пленников, несмотря на требование самого Плотникова увезти вождей на Кадьяк. Кроме того, версия исторических преданий, записанная со слов Э. Джонсона, упоминает Скаутлелта как ситкинского вождя еще при описании событий 1804 г.
В конечном итоге на судне Барбера, куда передавали всех пленников, скопилось 3 русских, 5 кадьякцев, 18 женщин-алеуток и 6 детей. Освобожденные пленники требовали от капитана увезти вождей-заложников на Кадьяк, но Барбер сдержал условия соглашения и освободил тлинкитов. После этого он взял курс на Кадьяк, где потребовал от правления колоний вознаграждения за спасение людей.
Тлинкиты выдали Барберу, Эббетсу и Каннингему не всех пленников. Часть их была, вероятно, вывезена с Ситки воинами других куанов. В ноябре 1802 г. Г.И. Давыдов видел, как «ныне приехало 6 человек Аляксинцов из числа спасшихся в Ситке». По сведениям Н.П. Резанова, который опрашивал освобожденных пленников, пытаясь определить численность враждебных индейцев, захваченные в 1802 г. партовщики оказались, помимо Ситки, в Чилкате («внутрь Чильхатской губы на матерой земле при большой реке»), в Хуцнуву, а также на островах Принца Уэльского («в Кайганах») и Королевы Шарлотты. Как сообщает П.А. Тихменев, «несколько человек туземцов и один русский» были возвращены на Кадьяк одним из американских капитанов в 1803 г. По сведениям А.В. Гринева, то был креол Афанасий Кочесов. Три кадьякские женщины и один мужчина были выданы Ю.Ф. Лисянскому уже в 1804 г. А еще один «компанейский промышленник, который тогда был взят в плен, а после нашел способ спастись», беседовал с Ю.Ф. Лисянским на борту «Невы».
Ситка и Михайловская крепость на русской карте 1802 г.
Пленниками из Михайловской крепости были, вероятно, и дети, убитые тлинкитами в 1804 г. перед уходом из своей крепости.
Потомком одного из оставшихся у тлинкитов пленников из Михайловской крепости, возможно, является современный аляскинский ученый Деннис Деммерт.
Относительно живших в крепости индеанок можно сказать, что, вероятно, толмачка «Анюшка ситхинская» (называемая так в отличие от «Анюшки якутатской») является одним лицом с упоминаемой Г. Лангсдорфом дочерью тойона Длхетина, которая жила среди русских в их первом поселении на Ситке и вновь вернулась к ним после 1804 г.
Из трех спасенных Барбером русских наиболее пока неясна личность Тараданова. Поскольку имя и отчество его неизвестны, ряд исследователей находит возможным отождествлять его с Тимофеем Таракановым - известным промышленным на службе РАК, полагая, что фамилия его просто искажена в документе. Сравнительно недавно выяснились любопытные подробности относительно Абросима Плотникова. В настоящее время на Аляске проживает его потомок по материнской линии - кагвантан Роберт Мартин, председатель Совета попечителей Фонда Наследия Силаски. Девичья фамилия его матери - Карпентер, что является лишь буквальным переводом на английский язык ее прежней русской фамилии (carpenter - плотник). Подобное изменение имен и фамилий практиковалось в свое время американской администрацией под нажимом протестантских миссионеров. Американские чиновники не признавали и традиционного индейского брака, а потому в свидетельстве о рождении Роберта Мартина также была записана фамилия Карпентер.
Согласно семейному преданию, индейцы вовсе не собирались убивать его предка, Абросима Плотникова, поскольку тот был женат на тлинкитке. Они просто старались загнать его в лес, чтобы избежать необходимости сражаться с ним в бою. По словам Р. Мартина, «Шк’авульйэл... сказал своим племянникам повести его [Плотникова] на охоту, уверив, что видели стадо оленей, и задерживать его там, чтобы он не смог вернуться, когда нанесут удар по форту... Но он вернулся назад вскоре после полудня раньше, чем ожидалось. Когда киксади увидели его, они послали двух-трех человек отогнать его прочь. И он, наконец, спрятался в лесу... Потом он обнаружил тут раненых людей, мужа и жену, и помог им. Я полагаю, что в целом он оказал помощь пяти людям». Согласно проведенным на Ситке генеалогическим исследованиям, жену Абросима Плотникова звали Наталья (индейское имя Shaaxaatk’i), она происходила из клана кускеди (ветви тлукнахади фратрии Ворона) из Дома Бизона (Хааситан). У них было двое детей - сын Яков и дочь Александра, от которых происходят современные фамилии Мартин и Уильяме. Выдвигалось также предположение, что женой Плотникова являлась дочь тойона Длхетина, жившая в Ново-Архангельске в качестве переводчицы и сопровождавшая Лангсдорфа во время его поездки в тлинкитскую крепость.
Впрочем, в показаниях самого Плотникова нет никаких указаний на его тогдашнее семейное положение, а действия преследовавших его тлинкитов выглядят куда более устрашающе. Вероятно, он вступил в брак с индеанкой гораздо позднее. К тому же вряд ли все воины из собравшегося на Ситке ополчения были осведомлены о родственных связях русского скотника.
