Карачун (Корочун)
А. Ремизов. Корочун
Среди поля весь в хлопьях драковитый дуб, как белый цветок.
Катятся и сходятся пухом снеговые тучи, подползает метелица, порошит пути, метет вовсю, бьет глаза, заслепляет; ни входу, ни выходу.
И ветер Ветреник, вставая вихорем, играет по полю, врывается клубами в теплую избу: не оставляй дверь на мороз! Царствует дед Корочун.
В белой шубе, босой, потряхивая белыми лохмами, тряся сивой большущей бородой, Корочун ударяет дубиною в пень — и звенят злющие зюзи, скребут коготками морозы, аж воздух трещит и ломается.
Царствует дед Корочун.
Коротит дни Корочун, дней не видать, только вечер и ночь.
Звонкие крепкие ночи. Звездные ночи, яркие, все видно в поле.
Щелкают зубом голодные волки. Ходит по лесу злой Корочун и ревет — не попадайся!
А из-за пустынных болот со всех четырех сторон, почуя голос, идут к нему звери без попяту, без завороту.
Непокорного — палкой, так что секнет надвое кожа.
На изменника — семихвостая плетка, семь похвостников: раз хлестнет — семь рубцов, другой хлестнет — четырнадцать. И сыплет, и сыплет снег. Люты морозы — глубоки снеги.
С вечера петухи кричат, с полудня метелица, к белому свету люты морозы. Люты морозы — глубоки снеги.
Не скоро свету — солнцу родиться, далек солноворот. Хорошо медведю в теплой берлоге, и в голову косматому не приходит перевернуться на другой бок. А дни все темней и короче.
На голодную кутью ты не забудь бросить Дуде первую ложку — Корочун кутью любит. А будешь на Святках рядиться — нарядись медведем, Корочун медведя не съест.
И разворчался, топает, медведь катится по небу, стучит неугомонный — Корочун неугомонный...
Старый Котофей Котофеич, сладко курлыкая, коротает корочуново долгое время — рассказывает сказки.
Древние славяне почитали Карачуна подземным богом, повелевающим морозами. Его слугами были медведи-шатуны, в которых оборачивались бураны, и стаи волков-метелей. Также считали Карачуна богом скотьего падежа. День Карачуна совпадал с одним из самых холодных дней зимы, 12/25 декабря (Спиридон-солноворот по более позднему крестьянскому календарю), когда перестают укорачиваться ночи, а солнце смотрит уже не на мороз, а на тепло. Вот эта темная, непонятная сила, которая укорачивала светлую часть суток, и есть Карачун. Бог этот был столь грозен и неумолим, что до сих пор имя его сохранилось в славянских языках. У белорусов "корочун" — внезапная смерть в молодом возрасте; злой дух, сокращающий жизнь. По-русски это смерть, погибель, а также злой дух. Выражение "задать карачуна" означает умереть, пришибить, убить или злодейски замучить кого-то. "Хватил его карачун" — то есть человек внезапно умер.
С другой стороны, слово "карачить" в словаре Даля объясняется как пятиться задом, ползком, "скорячило" — скорчило, свело. По-сербски же "крачати" — шагать. Возможно, Карачуна так называли именно потому, что он как бы заставлял дневное время идти в обратную сторону, пятиться, ползти ползком, уступая ночи. Постепенно в народном сознании Карачун сблизился с Морозом, который сковывает стужей землю, как бы погружая ее в смертный сон. Это более безобидный образ, чем суровый Карачун. Мороз — просто повелитель зимних холодов.
