Собака
Обида
Пошел как-то мужик на охоту и взял с собой любимую собаку. При возвращении настигла его темная ночь, а идти надо было мимо кладбища. Дошел — вдруг вываливается из какой-то могилы мертвец в белом саване и кидается на прохожего. Тут собака вцепилась в саван, потом и до костей добралась и ну упыря трепать почем зря! Мужик обернулся, видит такое дело — и со всех ног деру домой.
А собака до тех пор дралась с упырем, пока петухи не запели и он не рухнул обратно в могилу. Прибежала домой вся в крови да ранах — и на хозяина кинулась, злая-презлая. То из рук его ела, а тут норовит до смерти загрызть.
— Что такое? — говорит мать-старуха. — Что с собакой сделалось? И кто ее так изорвал, бедную?
Мужик возьми и расскажи, как было.
— Ой, неладно, сынок, — говорит мать. — Собака за то осердилась, что ты не подал ей помощи, только себя спасал, а она ведь за тебя билась. Гляди — не простит она тебя.
— Ничего, простит! — сказал глупый мужик. — Вот как посажу ее на цепь да перестану кормить, так еще и на брюхе ползать станет!
Как ни корила его мать, посадил он спасительницу свою на цепь.
Настала ночь, тот упырь вывалился снова из могилы и, помня обиду, пошел искать собаку, чтобы расквитаться с ней. Шатался по деревне, пока не нашел ее на цепи. Вскочил во двор, а собака усталая, силы у нее уже не те.
Непременно загрыз бы ее упырь до смерти, когда б мужик в окошко не глянул. Не спалось ему — совесть мучила, что с верным другом нехорошо обошелся. Вот видит такое дело, выскочил на крыльцо и ка-ак заорет петухом!
Упырь до чего испугался неурочного крика — саван подобрал и дал деру на кладбище. Рухнул в могилу и крышку гроба поскорей закрыл.
А хозяин перекрестился да первым делом верную собаку с цепи освободил, напоил-накормил, прощения попросил, совсем как у человека. Ну, она его тоже простила, ведь он должок вернул.
А в могилу того упыря на другой же день забили осиновый кол, так что больше его никто и не видывал.
А. Ремизов. Собачья доля
... Собака у Белуна — Белка. Станет старик хлеб к ужину резать, Белке горбушку даст — первый кусок. И всегда он так делал: Белке первый кусок.
— Мы едим Белкину долю, — сказал как-то раз дедушка. — У человека доля собачья.
— Как так — собачья?
— Раньше все не так было, не такое. И земля была не такая. Ржаной колос с земли начинался у самого корня и был метлистый, как у овса. Ни косить, ни жать нельзя было, подрезали колосья каменным шилом, чтобы не растерять зерна. И хлеба было всем вволю.
И случилось однажды, вышел Христос странником на поле, вышел Христос посмотреть, как живут на земле его люди. А как людям жить? Известно, и хлеба по горло — сыты, так другим чем возьмутся друг друга корить — осатанели!
Идет странник по полю, радуется: зерна так много, колос полный от земли до верхушки. И весь день ходил странник до вечера, а вечером на ночлег собрался.
Туда постучит, сюда попросится — никто его не пускает.
Гонят странника.
"Еще стащит чего!" — вот у каждого что на уме: страшно за добро, хоть девать-то его некуда, добра всякого.
Вошел странник к богатым в богатый дом. Не просился он на ночлег — просит кусок хлеба — милостыню. А пекла хозяйка блины, увидала странника, разругалась на чем свет стоит, турнула за дверь. Да вгорячах схватила блин, вытерла блином грязную лавку — кошкин след дурной, кинула блин вдогонку.
Поднял странник блин, положил в котомку, пошел в поле.
"Нет уж, ничем, видно, сытого не проймешь! Ему горя нет! Осатанел человек в вольготе!"
Разгневался странник и, став посреди поля, позвал страшную тучу.
И поднялась на его зов страшная туча. Загремела гроза.
Палило огнем, било градом, смывало дождем.
Уж не кричат, не вопят — остолбенели: ведь все хозяйство пропало, весь хлеб погиб, все колосья ощипаны. И один лишь остался маленький колос на длинной соломе.
Черно, пусто, голо на вольготной богатой земле.
— Тут-то вот Белка и вышла из конурки, — рассказывал добрый белый Белун. — Видит собака — дело плохо, с голода подохнешь, и выбежала в поле, да как завоет. "Ты чего, Белка, воешь?" — "Есть хочу!" И тронули бога собачьи слезы, снял бог грозную тучу. Засветило солнце, пригрело. И остался на земле маленький колос — собачий, что Белке за слезы ее пришлось от бога, маленький колос собачий, на длинной соломе. С той поры и едят люди долю собачью. Наша доля собачья!
Собака одной породы с волком, но с давних времен стала его лютым врагом, защищая-оберегая хозяйское добро. Недаром сложилась неизменно оправдывающаяся в жизни поговорка: "Собака — человеку верный друг!" Заслышит волк собачий лай — сторонкой норовит обойти: знает серый, что зубы-то у этих сторожей острые, а чутье — на диво. О своем верном друге-стороже насказал народ немало всяких крылатых словец, и все они в один голос говорят о собачьей привязанности, о собачьем нюхе, о собачьей неприхотливости. По собачьему лаю узнает сбившийся с дороги путник, где поблизости жилье человеческое. По нему же загадывают на Святки и красные девушки: "Гавкни, гавкни, собаченька, где мой суженый!"
Многое множество примет связано с хорошо знакомым деревенскому человеку собачьим нравом. Если собака качается из стороны в сторону — к дороге хозяину; воет пес, опустив морду вниз, или копает под окном ямку — быть в доме покойнику; воет, подняв голову, — ждут пожара; траву ест собака — к дождю; жмется к хозяину, заглядывая ему в глаза, — к близящемуся несчастью; мало ест, много спит — к ненастной погоде; не ест ничего после больного — дни того сочтены на небесах.
