Прекращение преследования путем инквизиции
Вот, наконец, и люди образумились, стали понимать суть чародейства. Нужно сказать, что вместе с чародеями жгли и бесноватых. В Вюрцбурге, пока жгли нищих старух и жарили бедных детей, все обходилось хорошо, и судьи были окончательно правы в своих поступках, но когда дело дошло до лиц знатного общества, то взгляды на волшебников и чародеев несколько изменились.
Инквизиционная система между тем все-таки держалась; народ палили, умерщвляли пытками самыми жестокими, пока наконец не нанесло первый удар, и удар жестокий, сочинение Фридриха Спе, написанное дворянином, и иезуитом вдобавок, в 1631 году. Впрочем, были и ранее: Виерус, Антони, Редживальд, Скотт, которые наложили значительный удар инквизиции. Книга даровитого иезуита произвела такое сильное впечатление на Филиппа Шенбрунского, бывшего тогда епископом Вюрцбургским, что когда этот епископ впоследствии сделался майнским архиепископом-курфистром, то уничтожил в своих владениях всякое преследование чародейства. Этому весьма разумному примеру владетельной духовной особы последовал герцог Брауншвейгский и многие другие из государей германских. А последние, по крайней мере, смягчили строгость наказаний и ограничили употребление пытки при допросах.
В 1701 году дело дошло до того, что Томариус решился публично защищать перед Галдским университетом свою диссертацию о невозможности чародейства «как преступления». Тезис этот был принят с большим одобрением и снискал благосклонное внимание общественного мнения, хотя менее чем за столетие перед тем подобная диссертация могла привести автора в тюрьму инквизиции.
Сочинение Томариуса чрезвычайно успешно содействовало к уменьшению преследования мнимых колдунов, хотя не совершенно прекратило его. Впоследствии замечаем, что в 1739 г. в Сегедине в Венгрии были пытаны 13 человек и затем сожжены на костре, за исключением одного умершего ранее казни. Те же сцены повторились и в Бамберге, пока наконец процесс Марии Ренаты, обвиненной в составлении волшебных зелий, не возбудил ропота и неудовольствия народа до такой степени, что сами инквизиторы были принуждены бежать, опасаясь за свою личную безопасность.
В Швейцарии судебное преследование волшебства прекратилось еще в конце XVII столетия, и последний колдун в Женеве погиб на костре в 1652 году, тем не менее в 1786 году в Глорисском кантоне одна старуха была присуждена к смерти за сношения с злым духом. Сомнительно, впрочем, чтобы эта несчастная действительно была казнена.
В 1682 году Людовик Четырнадцатый признал тоже, что колдовство – обман, и эдиктом своим предписал судить колдунов как распространителей суеверий и обманщиков, распространителей сверхъестественных чудес и суеверий. Этот эдикт был издан вследствие протеста нормандского парламента, сделанного по поводу отмены казни одного лица, приговоренного за волшебство. В этом протесте парламент умолял короля о позволении продолжать судебное преследование и казни колдунов.
В Англии преследование волшебства было не менее энергично и продолжительно. Грей, издатель Худибраса, писал, что он своими глазами видел список пяти тысяч казненных за волшебство во время долгого парламента. Халдуд и Шуазель почтили драматическим воспоминанием несчастные жертвы, казненные за волшебство в Ландкашире безумным злодеем Робинсоном. Ученый Халь (Hale Hale Hale Hale ) осудил на смерть Эмми Доней (Али Дону) и Розу Каллендус в 1664 году, при главном судье Хонте судьи оправдали старуху Маннинг, против которой были гораздо полнейшие показания, но умный Хонт доказал публично всю нелепость чародейства. Этот пример до такой степени благодетельно подействовал, что все десять процессов о колдовстве, случившиеся от 1614 по 1701 год, окончились оправданием обвиненных. Потом какого-то колдуна присяжные осудили на основании самых сумасбродных указаний, невзирая на ученые доводы известного судьи Пауеля (Powell ell ell ). Неразрешенная глупость присяжными свидетелями, скорее мало разобранная, непрочувствованная, решилась сама собою при помощи Пауеля, и приговоренный к казни был освобожден.
С того времени, когда стали преследовать волшебство и чародейство в Европе, все государства торопились одно за другим посчитаться между собою числом жертв, принесенных на алтарь безумия и сумасбродства; но прошло время, и Англия в лице какого-нибудь доктора Хускинсона похваливается тем, что она ранее других государств на свете перестала преследовать волшебство. Пусть бы говорила, да так и делала; а то извольте видеть: еще в 1716 году мистрис Хэнкс (Hicks) была повешена вместе со своею девятилетнею дочерью; чем же несовершеннолетняя дочь виновата? Случай этот был в Хоннингтоне. Мать и дочь обвинили в связях с дьяволом, говорили, что, намыливая по утрам чулки, притягивали к себе грозу. Также нашли, что у ребенка были из черной кожи башмачки с красною подошвой, и это признали за подарок дьявола, как по сочетанию двух адских цветов, красного и черного, так и по запаху от кожи.
Англия тоже отдала свой долг невежеству; юрист Баррингтон считает, что в Англии казнено и различным образом уничтожено (повешено, сожжено и другой каре предано) до 30 000 лиц обоего пола, в числе которого предано до 140 детей менее десятилетнего возраста. Потом смертная казнь за колдовство была уничтожена в Англии в 1766 году и заменена позорным столбом и тюрьмою за «вызывание злых духов и за старание войти с ними в сношение». Даже в 1809 и 1827 годах в Англии существовали процессы, где возродились обвинения в колдовстве.
Суеверная Шотландия особенно отличилась колдунами, и, сколько запомним, в XIII веке славились чародеи: Михаил Скотт, Фома Херсильдоун, Лорд Саулис, но судебное следствие против волшебства началось не ранее царствования Марии Стюарт. Графиня Леммис (Glammis), фаворитка Иакова I, была казнена за чародейство и составление зелий. Чрезвычайно мудрено понять, к чему стремились люди; может быть, выражалось желание света, просилась наука, но это ужасно, если они рвались в ту минуту, когда угрожали смертью.
Вальтер Скотт говорит в своей демонологии, что сэр Люис Балгаптон, председатель шотландского уголовного суда, спросил у колдуна Ричарда Грэхэма (Grahom), может ли он ему показать черта?
Колдун отвечал утвердительно и вызвал нечистого духа, до того натурального, что бедный судья испугался и вскоре умер. Нельзя думать, что это верно, тут было что- нибудь особенное, история умалчивает, и мы в подобных случаях можем не верить.
Вот представляется еще другой пример: в 1568 году судили Элизу Пирсон; архиепископ Патрик Андамсон, будучи тяжко болен, посылал в тюрьму просить колдунью вылечить его посредством волшебства и в награду за это обещал ей свое покровительство.
Из этого может каждый понять, какой взгляд на колдунью имели даже важные лица, да наконец, до какой степени эти важные лица проникли науку, если просили помощи у простых баб? Одно только извинительно и даже годилось бы принять кому следует к сведению: изучение народной ботаники и ее полезных медицинских сведений, известных в народе и чем-то не нравившейся в среде медиков. Недурно, очень недурно нашим медикам, как и литераторам (последние, спасибо им, много способствовали нашей литературе, как исторической, так и поэзии), изучить эту статью и раскрыть свойство тех, еще не открытых трав, которыми богаты наши леса.
Впрочем, мы еще не кончили наше описание: Кромвель в 1659 году в одном Глоро (Glasdom) сжег за раз сто десять человек, будто бы имевших какие-то сношения с нечистою силою. Право уголовного суда предоставлено было не только обыкновенным судилищам, но и помещикам, их управителям и даже пасторам. Они без апелляции могли присуждать волшебников к смерти и потом их вешать и жечь.
Замечательно, что Карл II, уничтожив большую часть кромвелевских постановлений, не только оставил во всей силе законы против колдунов, но еще усилил против них.
Преследование против колдунов ослабело с 1662 года, и даже некто Джеймс Уельт был публично наказан за донос о чародействе. Но в 1678 году опять казнили десять женщин, признавшихся в связи с адскими духами. Последний судебный приговор с адскими духами был произнесен в 1708 году 3 мая. Колдуна Эльстета Руля выгнали из отечества, а сообщницу его, колдунью, сожгли на костре.
