Отход русской армии к Лубнам и бои на реке Суле

Для дальнейшей реконструкции военных событий кампании 1662 г. вернемся к тексту письма Юрия Хмельницкого к королю Яну Казимиру от 11 августа 1662 г., где описано отступление русских войск Ромодановского и Нежинского полка Золотаренко от Днепра к Лубнам.

Символика полкового знамени белгородского приказа московских стрельцов К. Иевлева 1660 г. Авторская реконструкция

Согласно гетманскому письму, «Ромодановский, устрашенный этим поражением (под Бужиным. - И.Б.), совершившимся в его присутствии, и изумленный многочисленностью орды, тотчас стал отступать, бросая всякие тяжести. Но и это не помогло ему, потому что султан, его милость, Мегмет-Гирей, переправившись с ордами чрез реку Сулу, настиг его с войском, и, разбивши там, овладел 18-тью пушками и всем лагерем. Сам же Ромодановский в великом смятении и с невознаградимою потерею, после незабвенной победы нашей и великой славы, едва с несколькими тысячами ушел в Лубны».

Письмо Хмельницкого дополним цитатой из Мартина Майера, в основу которой также явно положены победные реляции Хмельницкого:

«Этим еще не совсем закончились неудачи московитов. Татарский султан сперва с большими силами орды на Ромодановского стал наступать, который, в подавляющем большинстве имея лишь пехоту и немного конницы, не хотел задерживаться на этом месте, а повернул на Лубны. Когда ордынцы увидели это, они быстро двинулись следом до Днепра и под самыми Лубнами догнали его, там конница хотела перейти через реку Сулу, да вскоре была порублена и пехота потеряла 18 больших пушек, которые были оставлены на мосту на Суле, не имея возможности их перевезти. После этого татары вынудили московитов занять оборонные позиции, что последние едва-едва спастись в крепости Лубны. Поскольку ордынцы слишком рано устроили грабеж табора, в то время Ромодановский получил возможность бежать и выскользнуть на свои безопасные земли. Но четыре его полковника остались, были пленены и отправлены в Чигирин».

Как отмечено выше, на самом деле полковники были пленены не под Лубнами, а под Бужиным. Они были отправлены не в Чигирин, а в Крым. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, что в союзе Мухаммед-Гирея IV и Хмельницкого ведущую роль играл крымский хан.

Белгородский разряд в конце XVII в.
Современный рисунок

Еще в XIX столетии исследователи обоснованно выражали свое сомнение относительно правдивости изложенных в письме Хмельницкого сведений. Так, в частности, Н.И. Костомаров писал, что по известию Хмельницкого, «султан Мехмет-гирей догнал его при переправе через Сулу и поразил жестоко, взяв восемнадцать пушек, и весь табор достался татарам. Ромодановский с остатком войска ушел в Лубны. Самовидец не говорит об этом поражении вовсе; кажется, что вообще донесения Хмельницкого, хотевшего перед королем уменьшить стыд своего поражения, преувеличены, и доверять им нельзя, тем более, что для самого Хмельницкого его успехи не исправили последствий его поражения на левой стороне Днепра».

Однако, например, Соловьев С.М., доверяя письму Ю. Хмельницкого, некритично, без комментариев, переписывал его содержание: «султан Магмет-Гирей, переправившись со своими татарами через Сулу, настиг Ромодановского, разбил его, взяв 18 пушек и весь лагерь. Ромодановский ушел в Лубны».

Уже в наше время, не обращая внимания на справедливое замечание Н.И. Костомарова, доктор исторических наук Т.Г. Таирова-Яковлева почти дословно использует текст письма Юрия Хмельницкого в своей работе, нисколько не сомневаясь в правдивости изложенного гетманом. Ромодановский «отступил, но татары догнали его около речки Сулы и захватили его табор. Ромодановский ... едва с несколькими тысячами ушел в Лубны. 16 августа Ромодановский вошел в Лубны, но того же дня на него напали татары. На следующий день они разгромили В. Золотаренка».

Кираса мастера Н. Давыдова. Москва, XVII в. Государственная Оружейная палата Московского Кремля

Игнорируя отечественные документы и материалы, Т.Г. Таирова-Яковлева довольствуется узкой источниковедческой базой и преимущественно документами польской стороны. Весьма поверхностно исследуя военные события на Украине, историк демонстрирует полное отсутствие критического анализа нарративных источников.

Согласно «Росписи перечневой» Ромодановского, после «Каневского и Заднепровского бою збежало русских всяких чинов людей 78 человек, черкас 1 020 человек». Имея менее чем 15-тыс. войско против 25 тыс. неприятеля, Ромодановский и Золотаренко приняли решение об отступлении к Лубнам, куда они прибыли через три дня.

В Лубнах к воеводе прибыли дополнительные силы. Как писал позднее князь, «после Заднепровских боев (приехали - И.Б.) в Лубны, а под Лубнами на боях были» 2 304 чел. К войску присоединились 2 московских чина, 27 есаулов и завоеводчиков, 120 начальных людей, 1 297 копейщиков и рейтар, 53 драгуна, 421 солдат, 67 донских казаков, 52 новоприборных рейтара в полк Ф. Вормзера и 265 черкас Острогожского полка. Таким образом, его армия пополнилась более чем на 2 тыс. чел.

Сам Ромодановский сообщает о своем успешном отступлении от Днепра к Лубнам. 6 августа он с ратными людьми перешел реку Сулу, оставив «на заставе за рекою Сулою пешие салдатцкие и драгунские и черкасские Острогожской и Сумской полки с их обозы». В тот же день «пришли под Лубны царевичи Салам-Гиреи да Мамет-Кирей и Ширинские князи со многою ордою» и атаковали «заставные» полки. Приступы татар к табору продолжались «с полудня до вечера». В результате боев татары понесли урон - «многих побили», а из русских ратных людей «на тех боях ни один человек не убит и в полон не взят». Отраженные артиллерийским и ружейным огнем, видя «ратных людей крепкое стоянье», лихие всадники отступили от табора и решили попытать счастья на другом поле. Крымцы, «перебрався через реку Сулу, ударили на обоз нежинского полковника Василья Золотаренка», стоявший отдельно. Казаки не смогли противостоять стремительному натиску орды. Как писал Ромодановский, черкасы Нежинского полка, «покинув обоз, побежали, и татаровя в обоз въехали». Узнав об этом, воевода послал на помощь Золотаренко своих ратных людей. Совместными усилиями русских воинов и казаков «из обозу татар выбили, и обоз и пушки у них отбили, и многих побили и в языках поимали». Золотаренко с полком соединился с Ромодановским в Лубнах.

Банделер. Западная Европа XVII в.

Сообщение Ромодановского о ходе и результатах сражения подтверждается и его рядовыми участниками. В упомянутой выше челобитной черкас Острогожского полка сотника Федота Майкова с товарищами, бои с крымцами под Лубнами описаны следующим образом: когда Ромодановский пришел в Лубны, крымские царевичи также появились под городом и «к обозу пеших полков жестокими приступы приступали, солдат и черкас, государь, многих побили и переранили», но видя «крепкое их салдатцкая и черкасская стаянья от обозу отступили». После этой неудачи в тот же день татары «перешед реку Сулу на Лысою гору» ударили «на обоз нежинского полковника Василья Залотаренка». Из челобитной следует, что табор Золотаренко в то время находился на Лысой горе - известной и в наше время под таким названием возвышенности к юго-востоку от Лубен, на правом берегу реки Сулы. Манков, как и Ромодановский, сообщает об успехе татар, которые «обоз у черкас отбили было», но затем князь направил на помощь своих людей (в том числе Острогожский полк). В результате русские и казаки «обоз и пушки у них у тотар отбили и многих побили и живых поимали...».

Упомянутый выше Северин Петров также писал, что «с походу идучи под Лубнами в окопе от татар и от черкасов сидели и бились». Отметим, что Манков, в отличие от Ромодановского, сообщает о «многих» убитых среди солдат и черкас. Это означает, что, вероятно, убитые были только среди казаков (учет которых вели их полковники), либо у Ромодановского было много раненых, но без смертельного исхода. Возможен вариант, что челобитчики хотели преувеличить драматизм и накал сражения, а также героическое поведение в нем в своих посланиях к царю.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в бою под Лубнами Мегмет-Гирею действительно удалось нанести серьезное поражение казакам Нежинского полка, захватив их обоз и орудия (конечно, не 18 пушек, как писал Хмельницкий, а намного меньше, поскольку ни один полк Войска Запорожского не мог иметь такого внушительного артиллерийского парка). Однако в ходе дальнейшего боя обоз и пушки были отбиты у татар и возвращены казакам. Нельзя, конечно, исключать и того, что несколько казацких полковых орудий могло при этом остаться у крымцев. В то же время отечественные источники ничего не сообщают о потере орудий русской армией. Кроме того, нет никаких документов о дальнейшей судьбе трофейных пушек, если бы они были захвачены Хмельницким. Следует особо подчеркнуть, что Разрядный приказ в то время был достаточно внимателен к любым потерям артиллерии. К примеру, пушки, оставленные кн. А.Н. Трубецким под Конотопом в 1659 г. и отправленные гетманом И. Выговским в Варшаву, неоднократно упоминаются в различных документах. После падения Выговского Москва поднимала вопрос об их возврате казаками.

Рисунки «образцов» знамен для полков Белгородского разряда 1665 г.

О дальнейших военных событиях также можно узнать из отписки Ромодановского. По словам воеводы, после боя на реке Суле «царевичи со всеми ордами встали около Лубен». Между русскими и нежинскими казаками с одной стороны и крымцами с другой происходили «безпрестанные» бои. Воевода пишет, что полтавского полковника с полком с ним не было, так как он был ранее отпущен им в Полтаву.

Из царской грамоты можно узнать, что 20 августа Ромодановский написал государю о том, что он с войском стоит в Лубнах обозом. За ним к городу подошли «крымские царевичи и мурзы, а с ними крымские татаровя многие люди и белогородцкая и очаковская и добренская орда». Поскольку у князя с татарами под Лубнами «бои большие», царь Алексей Михайлович приказал собрать тех служилых людей Белгородского полка, которые еще оставались в Белгороде, и отправить на помощь Ромодановскому. Удалось ли осуществить эти намерения до отхода русского войска из Лубен - неизвестно, но атаки ордынцев были отбиты, Золотаренко с полком вернулся в Нежин.

23 августа Ромодановский, будучи в Лубнах, сообщил царю, что «крымские салтаны перевозятца на сю сторону Днепра под Максимовкою» и снова хотят приходить на его обоз. Предполагая значительное численное превосходство татарской орды, в Москве приняли решение отвести его войска на Слобожанщину, «в Ахтырское или в Сумино», где «стать пристойнее». Перед отступлением князь должен был известить епископа Мефодия, что он идет «из Лубен в Ахтырское для нашего государева дела на время». Сомко и Золотаренко также следовало отписать, что он уходит из Лубен «на малое время» ввиду возникшей угрозы набега татар на порубежные русские города.

30 августа из Лубен сбежали трое иноземцев: «немцы маеоры рейтарского строю Яков Барнов, да пешего солдацкого строю Тобиас Кершнер, да рейтарского строю поручик Микулай Каменицкий». Ромодановский посылал за ними погоню, но «посыльные люди их не догнали», а взятые позднее языки сказали, что они «переехали за Днепр к Юраске Хмелницкому».

2 сентября 1662 г. Золотаренко сообщил Ромодановскому, что он снова выступил из Нежина со своим полком и Прилуцким полком для участия в раде. Князь собирался встретиться с ним в Зенькове. Указ об отходе из Лубен в Ахтырку был получен Ромодановским 5 сентября. В тот же день приходили под Лубны четыре ногайских мурзы Урмаметевы «со многими татарами» и бились со сторожевыми рейтарскими ротами. В другой отписке этот бой изложен подробнее: 5 сентября приходили под Лубны четверо нагайских мурз Урмаметевых, Ак-мурза «с товарыщи со многими татарами и били, государь, на сторожевые наших рейтарских полков роты», которые стояли за рекой Сулою. Князь, «видя их татарское многолюдчтво посылал на помочь к тем сторожевым ротам товарища своего столника и воеводу Петра Скуратов, а с ним копейный и рейтарские полки». На том бою крымских татар «многих побили и в полон поимали», гоняли за теми татарами «от города мили за две». Пленные показали, что с теми мурзами «послано их было четыре тысечи человек». Посланы они были «для языков и для проведыванья» из-за Днепра Селим-Гиреем. Пленные также сказали, что при Хмельницком ныне с ордою он один, а «брат де ево Мамет Гирей царевич с выправою пошол в Крым». Ромодановский сообщал в Москву, что он ждет в Лубнах «нежинского и иных полковников», а затем пойдет к Зенькову, чтобы провести там раду для избрания гетмана. Если же полковники не соберутся, то он с войском, «не учиняя рады», пойдет в «великого государя украинные городы».

Чуфут-Кале. Пещерный город около Бахчисарая - резиденции крымских ханов.
С совр. открытки

Стоит обратить внимание, что Самойло Величко ошибочно полагает, что во время боя Приклонского под Бужиным Ромодановский находился в Лубнах, что лишний раз подтверждает тезис о слабом знании летописцем описанных событий: «Князь Ромодановскiй, сам в Лубнях... а Васюта з войском, в полю близко Лубен знайдуючися, в неменшiй страх впали, гди о поражце за Днепром чрез Хмелниченка войско своих заслишали; и немогучи болшей около Лубен бавитися, за наступленiем скорим от Хмелниченка на них Ординским (в котором и Галюховского писаря бувшого енаралного утратили), мусели септеврiя 8 от Лубен отступити во свояси, Васюта к Нежину, а Ромодановскiй до Зенкова; в Зенкове зась дней скилко отдохнувши, и онiй чрез неосторожность служивых людей спаливши, рушил со всем до Белгорода».

Сомнительным также является известие Величко о гибели бывшего генерального писаря Семена Голуховского, который в июле 1661 г. покинул Юрия Хмельницкого и перешел на сторону Якима Сомко. По другим, заслуживающим доверия данным, Семен Голуховский был жив еще в 1666 г. В то же время Величко, вероятно, верно указывает точную дату отхода русской армии из Лубен в Белгород - 8 сентября. Это возможно, учитывая, что царский указ об отводе армии в Белгород был получен князем 5 сентября. Но уже 17 сентября царь приказал Ромодановскому идти в Полтаву для сбора полковников и проведения рады в Полтаве или Зенькове.

В Белгород Ромодановский с войском прибыл до 18 сентября, о чем свидетельствует смотр его войск, проведенный в этот день. Поскольку смотр фактически был произведен сразу после возвращения из похода, он отражает реальную численность армии Белгородского разряда с учетом возможных потерь в летней кампании 1662 г. на Украине без каких-либо новых воинских частей из других военно-административных округов.

Белгородский полк по смотру на 18 сентября 1662 г.

Служилые люди	Кол-во чел.
	нач. люди	рядовые	всего
Московские чины	9	-	9
Головы, есаулы, завоеводчики	104	-	104
Рейтарского строю	226	6 306	6 532
Драгунского строю	12	1 140	1 152
Солдатского строю	98	3 387	3 485
Донские и орешковские казаки	-	300	300
Стрельцы	6	600	606
Всего	455	11 733	12 188
Черкасские полки (в естех)	51	1 773	1 824
Сбежавших после битвы черкас	2	1 087	1 089
Всего	508	14 593	15 101

Здесь следует оговориться, что в опубликованной С.Б. Веселовским «Смете военных сил 1661-1663 гг.», обнаруженной им в Столбцах Денежного стола, содержатся сведения о двух смотрах Белгородского полка от 18 сентября и 15 октября, ошибочно обозначенных в документе переписчиками как один смотр 18 сентября. По первому смотру в войске Ромодановского значится 15 105 чел., по второму от 15 октября - 12 727 чел. Если первый смотр дает нам точное число ратных людей сразу после окончания кампании и аналогичен данным смотра от 18 сентября в соответствующей отписке Ромодановского, то второй содержит сведения о составе Белгородского полка спустя месяц после указанных событий, когда произошли новые назначения (например, майор П. Стромичевский из полка М. Гопта переведен в копейный полк) и структурные изменения. На смотре от 15 октября нет рейтарского полка Я. Тура, вместо которого показан полк Р. Корсака. В сентябре в Белгороде умер престарелый полковник драгунского строя Валтер Кармихель, вместо него полковником стал Любим Вязевской, возглавлявший драгун в заднепровском походе.

С учетом того факта, что по смотру от 18 сентября 1662 г. в строю находилось 15 105 чел. (в том числе 5 полковников рейтарского строя, 1 - драгунского строя и 5 - солдатского строя), а также сравнение росписей войска до и после похода, указанные Ромодановским потери русских ратных людей в Бужинском бою (286 чел.) вполне заслуживают доверия и соответствуют действительности.

В Столбцах Белгородского стола сохранились данные о потерях слобожан убитыми и пленными в ходе всей летней кампании 1662 г. Они составили 662 чел., а именно сотников - 4, есаул - 1, знаменщик - 1, рядовых - 656 чел. Численность двух слободских полков, принимавших участие в боях на Днепре и Суле летом 1662 г. по смотру на 15 октября составила 2 922 чел., из которых в Острогожском полку было 1 104 казака, а в Сумском - 1 818.

Слободская Украина в XVII-XVIII вв. (до 1765 г.)

Неизвестно, сколько потеряли слобожане отдельно под Каневым, Бужиным и Лубнами, но даже если предположить, что львиная доля (до 500 чел.) приходится на бои под Бужиным и Лубнами, то общие безвозвратные потери (убитыми и пленными) русского войска и слободских казаков в этих боях составили максимум 800 чел. При сравнении с данными Ю. Хмельницкого (10 000 чел.) и М. Майера (18 000 чел.), очевидно, что лживые реляции «победителя» об уроне неприятеля не имеют ничего общего с действительностью и не заслуживают доверия. Якобы многотысячные потери русского войска в боях под Лубнами опровергаются сравнением росписей с указанием численности армии Ромодановского накануне Каневской битвы и по итогам летнего похода 1662 г. Русское войско, успешно отражая атаки неприятеля, в боевом порядке отошло от берега Днепра в Лубны, не понеся сколько-нибудь значимого урона от атак противника. В Лубнах оно находилось до начала сентября, и только после получения соответствующего приказа из Москвы воевода отвел свое войско в Белгород. Ромодановский не только сохранил основные силы своей армии, но и в дальнейшем успешно вел боевые действия в кампании 1663-1664 гг. против поляков, крымских татар и правобережных казаков.

Самой неразрешимой проблемой является установление потерь казаков Нежинского полка под началом Василия Золотаренко, понесших наиболее тяжелые потери как в бою под Бужином, так и (особенно) под Лубнами. На наш взгляд, учитывая захват и разгром татарами казацкого табора, Золотаренко вполне мог потерять до тысячи человек, но подтвердить это предположение невозможно (разве что провести археологические раскопки на Лысой горе, если там имеются казацкие захоронения).

Стоит дополнить, что татарские царевичи, отступившие от Лубен, свободно опустошали земли Украины, взяв многочисленный полон в качестве «платы» за помощь Юрию Хмельницкому. Согласно Самойло Величко, они за «труди свои сами себе ясиром украинским добре заплативши, свободно одiйшли до Крыму; ибо не тилко в полку Лубенском и в инних полоскалися и ясир брали, але аж и за Десну под Чернигов вторгнули, где многiе околичнiе веси огнем и мечем сплюндровавши...».

Угловая башня Олонецкой крепости. XVII в. План-реконструкция

О разорении Украины татарами пишет и Ерлич, который отмечает, что если бы гетман не отдал на разграбление крымцам земли Каневского и Корсунского полков, то они разорили бы и Волынь. Гетман не только ханскому войску «ясырем платил, (но) и сам помогал». Если верить Ерличу, численность невольников, угнанных в Орду с украинских земель, достигла 120 тыс. человек. Такова была непомерно высокая цена «незабвенной» Бужинской победы для гетмана Юрия Хмельницкого.

С помощью крымских татар Юрий Хмельницкий отомстил и полковникам, ранее перешедшим на сторону Москвы, вернув под власть польского короля Каневский, Корсунский и Черкасский полки. Как сказано в Лизогубовском летописце, за то, что каневский полковник Иван Лизогуб участвовал в Каневской битве на стороне Москвы, «его Юрась Хмельниченко по инстикгацiи ляховъ в Чигирине и Михайлу Гамалею еще з двома полковниками велел разстрелять». Одним из неназванных полковников, погибших от рук сторонников Хмельницкого, стал корсунский полковник Степан Золотаренко.

Михаила Васильевича Приклонского оставили на службе в Белгороде, но в январе 1663 г. он значился уже не «полковым», а «осадным» воеводой.

В конце сентября основные события кампании 1662 г. на Украине закончились. Можно лишь дополнить, что в одной из отписок Ромодановского в Москву в мае 1663 г. содержатся интересные сведения о цветах полковых знамен, бывших в походе 1662 г. Воевода писал в Разряд о необходимости прислать новую ткань для замены «избившихся» знамен Белгородского полка.

В июне 1663 г. на так называемой «Черной раде» в Нежине гетманом левобережного казачества был избран Иван Брюховецкий. Его противник Яким Сомко был обвинен казаками в измене и по приговору войскового суда казнен. Тогда же лишились жизни В. Золотаренко и А. Силич. Переяславский воевода кн. Василий Волконский, с большим уважением относившийся к Сомко, узнав про избрание Брюховецкого, в гневе заявил прибывшим к нему посланцам нового гетмана: «...худые де вы люди, свиньи учинились в начальстве и обрали в гетманы такую же свинью, худого человека, а лутших людей, Самка с таварищи, от начальства отлучили». Так трагически погиб один из самых ярких вождей украинского казачества эпохи «Руины», заслуги которого в объединении Левобережной Украины с Россией трудно переоценить. Его достоинства и таланты признавали как союзники, так и противники. Историки всегда отдавали должное храброму полковнику Якиму Сомко. Напротив, получивший гетманскую булаву Брюховецкий оставил о себе недобрую память как в России, так и на Украине, но рассказ о его судьбе выходит за рамки нашего исследования.