Поход М. Приклонского на Правобережье и бой под Бужиным 3 (13) августа 1662 года

Итак, в июле 1662 г. попытки Хмельницкого захватить Переяслав закончились сокрушительным разгромом его войска в битве под Каневым. Русские под началом кн. Г.Г. Ромодановского и казаки Я. Сомко добились решающей победы над противником. По признанию проигравшей стороны, в сражении погибло и утонуло в Днепре 6 тыс. казаков Юрия Хмельницкого и 2 тыс. поляков. Тяжелое поражение Хмельницкого привело к развалу его армии, остатки которой разбегались по домам. Согласно выводу историка А.И. Маркевича, с которым можно согласиться, Хмельницкий под Каневом «чуть не погубил всего своего войска, он потерял бы Чигирин, если бы ему не помогли татары». Гетман полностью утратил авторитет военачальника в среде казаков, многие из них не желали служить под его знаменами.

Ремень с банделерами. XVII в. Калужский краеведческий музей

Польский король Ян Казимир в то время не смог направить на Украину значительные воинские силы для поддержки своего ставленника. У русского командования появился реальный шанс перенести боевые действия на правый берег Днепра, взять столицу Гетманщины - Чигирин - и добиться перехода правобережных полков на сторону Москвы.

Однако, помня о тяжелом Чудновском поражении 1660 г. от поляков и крымских татар, русское командование не спешило бросать в бой все находящиеся на Украине войска, а направило за Днепр лишь часть имеющихся в распоряжении сил. Их задача состояла в том, чтобы привести к присяге царю приднепровские казацкие полки Правобережья, все еще сохраняющие верность Хмельницкому. На походе за Днепр решительно настаивали давний сторонник Москвы епископ Мстиславский и Оршанский Мефодий и нежинский полковник Василий Золотаренко. Следует напомнить, что сразу после победы над Хмельницким Яким Сомко оставил в Каневе полковником своего сторонника Ивана Лизогуба, т.е. земли Каневского полка к этому времени стали плацдармом для развития наступательной операции Москвы на правом берегу.

Совместным действиям русских войск и казацких полков Левобережья мешал конфликт между Якимом Сомко и Василием Золотаренко, которого активно поддерживал епископ Мефодий. Мефодий и Золотаренко настраивали против Сомко и Ромодановского, сообщая князю ложные слухи о якобы готовящейся измене Сомка. Не доверяя последнему, Ромодановский писал царю, что «гетман Еким Самко» отказался идти с ним в поход на правый берег, «перешед Днепр стал в Каневе, и полковники, которые с ним единомышленники, остались с ним же». По словам воеводы, «раденья» от Сомко государю и «промыслу над заднепрскими городами никакова нет». Когда впоследствии русские заняли Черкассы, Яким Сомко «ис Канева пошел к себе в Переяславль». Со слов Ромодановского, с ним тогда находились лишь «Нежинский полковник Василей Золотаренко да Плотавской Демьян Гуджел с полки». Князь писал, что не в пример Якиму Сомку, они «государю служат верно».

Крепость Чигирин в 1678 г. Рисунок из дневника П. Гордона.

Н.И. Костомаров, следуя за «Летописью Самовидца», излагает эти события совершенно иначе, обвиняя Ромодановского в том, что это он не взял с собой в поход Сомко. Враги Сомко - епископ Мефодий и Золотаренко - стали советовать Ромодановскому оставить Сомко в Каневе, требуя «немедленно идти за Днепр. Они рассчитывали, что война закончится без Сомка, и таким образом кредит его безвозвратно подорвется у царя. Ромодановский, ненавидя Сомка, послушал их и двинулся, не сказав ничего об этом Сомку. Последний, узнав, что воевода и прочие козаки вышли, сам наскоро собрался и торопился догнать Ромодановского, но не успел. Ромодановский встал в Богушевке над Днепром, отправил на другой берег стольника Приклонского с значительным отрядом московских людей и казаков, а сам с остальным войском пошел далее вниз, по левому берегу Днепра».

Самовидец, с большой симпатией пишущий о храбром и авторитетном в казацкой среде Якиме Сомке, вероятно, отчасти прав. Отметим лишь, что Сомко сам дал повод Ромодановскому к обиде на него, присвоив трофейные пушки, взятые русскими под Каневым. Однако в данном случае установить, по чьей вине Сомко не пошел за Днепр, очень сложно. Епископ Мефодий и Золотаренко, интригуя против Сомка, сделали все, чтобы посеять недоверие к нему. Согласно летописцу, Ромодановский, «не ожидаючи приезду Сомкового з Переяславля рушил з войсками московскими, при котором и Васюта з полком Нежинским пойшол, иные усе полки зоставивши, до которих Сомко приехавши, аже не застал князя, до Канева рушил», т.е. повернул обратно. Примерно так же этот конфликт описывает Г. Грабянка. С. Величко ничего не говорит о сложных отношениях Ромодановского и Сомко, ошибочно полагая, что казаки Сомко были в походе к Бужину вместе с русскими. Неучастие в походе за Днепр Сомко с Переяславским полком привело к тому, что некоторые полковники - его сторонники, также проигнорировали предстоящую кампанию. Черниговский, Прилуцкий, Лубенский, Миргородский и другие полки Левобережья остались на своих местах.

24 июля 1662 г. Василий Золотаренко со своими казаками переправился через Днепр и двинулся к Корсуни. Вместе с Золотаренко был послан отряд из Белгородского разряда: пешего солдатского строя подполковник Григорий Спешнев с солдатами (из полка Я. Инвалта) и рейтарского строя майор Петр Стромичевский с рейтарами (из полка М. Гопта). Золотаренко должен был занять Корсунь и привести ее жителей к присяге царю. Вскоре этот город без боя перешел на сторону Москвы. Полковником Корсунского полка был поставлен Степан Золотаренко. В то же самое время в Черкассы, также с целью присяги царю, был направлен подполковник Любим Вязевский (из полка В. Кормихеля).

25 июля Днепр форсировали основные силы русского отряда, отправленного на Правобережье, под началом стольника и воеводы Михаила Васильевича Приклонского. Названный воевода был полковым товарищем командующего армией Белгородского разряда - князя Григория Григорьевича Ромодановского.

Андрей Иванович Приклонский, посол в Иран (1673 г.) - родственник воеводы М.В. Приклонского. Персидская миниатюра XVII в.

Приклонский Михаил Васильевич (по прозвищу отца - Богданович) первоначально имел дворцовый чин стряпчего, а в 1649 г. получил чин стольника. В мае 1659 г. он был поставлен «осадным воеводой» в Белгород. В феврале 1660 г. отозван к Москве, но 29 апреля 1662 г. назначен в полковые воеводы, в товарищи к старшему воеводе кн. Г.Г. Ромодановскому, на место третьего воеводы кн. Б.Е. Мышецкого. Из сохранившихся документов трудно судить о боевом опыте и военных способностях Приклонского. До 1662 г. нет сведений о том, чтобы ранее он командовал отдельным тактическим соединением. Известно лишь, что как третий воевода он принимал участие в разгроме войска Ю. Хмельницкого под Каневым. Тем не менее Разрядный приказ доверил Приклонскому руководство авангардными силами в предстоящей наступательной операции, вероятно, считая его способным справиться с поставленной задачей. В Белгород Приклонский прибыл прямо накануне похода к Переяславу 2 июня 1662 г.

Согласно «Росписи перечневой», после Каневской битвы во второй половине июля 1662 г., к Ромодановскому прибыли подкрепления. В его лагерь «приехали после бою Юраски Хмелницкого» следующие служилые люди: 6 есаулов, 1 завоеводчик и 24 начальных человека, 260 копейщиков и рейтар, 527 драгун, 46 солдат, 30 донских казаков. Таким образом, во второй половине июля 1662 г. войско Ромодановского увеличилось на 894 человека. Среди прибывших были рейтарский полковник Индрик Тур, драгунский полковник Адам Эль и полковник солдатского строя Олферий Выберх, временно заменивший, вероятно, отсутствующего О. Спешнева. С другой стороны, с учетом ухода переяславского отряда (3 000), ранее присланного Волконским обратно в Переяслав, количество воинов в полевой армии увеличилось менее чем на тысячу.

В сохранившейся отписке Ромодановского царю, опубликованной Н.Н. Петровским, указано число рот и шквадрон, посланных с Приклонским, но не во всех частях обозначено точное число бойцов. Согласно «Росписи перечневой» за Днепр ходили 86 голов, есаулов, завоеводчиков и начальных людей; 1 900 копейщиков и всех полков рейтар; 560 драгун, 1 239 солдат, 246 донских казаков и 200 стрельцов. Соединив данные двух источников, можно точно определить состав и численность отряда М.В. Приклонского. Всего у него был 4 231 боец.

Полк М.В. Приклонского в походе на правый берег Днепра 25 июля 1662 г.

Служилые люди и их командиры	Из какого соединения	Кол-во чел.
Головы, есаулы и начальные люди	Все полки	80
Копейщики (3 роты) майор Т. Шеншин	Копейный полк Л. Копнина	1 900
Рейтарская шквадрона полковник И. Тур	Рейтарский полк И. Тура
Рейтарская шквадрона подполковник Г. Полтев	Рейтарский полк М. Гопта
Рейтарская шквадрона подполковник А. Тур	Рейтарский полк Л. Отмуста
Рейтарская шквадрона майор И. Оберберх	Рейтарский полк П. Скаржинского
Драгунский полк подполковник Е. Кро	Драгунский полк А. Эля	560
Солдаты (3 роты) подполковник А. Шниттер	Солдатский полк Я. Лесли	300
Солдаты (3 роты) майор Ю. Пальт	Солдатский полк Я. Инвалта	300
Солдаты (3 роты) майор С. Зуев	Солдатский полк О. Выберха	300
Солдаты (2 роты) майор Г. Биюров	Солдатский полк Д. Графа	200
Солдаты (139 чел.) капитан П. Шеншин	Солдатский полк Я. Фанзагера	139
Стрельцы (2 сотни) сотники	Стрелецкий приказ К. Иевлева	200
Донские и орешковские казаки М. Лутовинов	Ертаульный полк	246
Всего		4 231

По прибытии в Черкассы Приклонский должен был соединиться с драгунами подполковника Любима Вязевского, а затем «промысл чинить» над городами той стороны Днепра, которые откажутся присягнуть царю. Поэтому к указанному числу следует также добавить драгун Вязевского (около 570 чел.). Кроме этого, из позднее написанной челобитной сотника Острогожского полка Федота Майкова следует, что в походе за Днепр участвовали и острогожские слободские казаки. Поскольку Ромодановский не упоминает об острогожцах, их вряд ли было много, вероятно, не более сотни. Общую численность отряда воеводы М.В. Приклонского следует определить примерно в 4 900 чел. Итого, все русско-казацкие силы М.В. Приклонского и В. Золотаренко (из расчета не более 3 000 нежинцев), перешедшие Днепр в конце июля, не превышали 8 000 чел.

В «Летописи Самовидца» сказано, что когда Ромодановский направил Приклонского за Днепр, его обоз находился в «слободце Богушковой» (по Н.И. Костомарову - Богушевка). С учетом данных за июль 1662 г. можно определить, что после отправки за Днепр отряда М.В. Приклонского князь располагал примерно 7 500 чел. Полтавский полк, вероятно, сразу после получения вестей о приближении татарской орды был отправлен на защиту Полтавы еще до похода за Днепр, поскольку сведений о его участии в боях найти не удалось.

Кампания на Украине 24.07-08.09.1662 г.

27 июля Приклонский занял Черкассы, откуда послал под Смелу (в отписке - Смелое) копейные роты под началом Т. Шеншина. Жители Смелы сдались Шеншину без боя. 29 июля Шеншин овладел Костантиновым. Константиновские казаки, сторонники Хмельницкого, побежали к Лебедину лесу. Шеншин захватил в лесу их таборы и «многих побил». За оказанное сопротивление городки Константинов, Баклеев и Орловец были выжжены. После этого сдалось местечко Белозерцы, жители которого присягнули царю.

31 июля Ромодановский с основными силами выступил из своего лагеря под Черкассами на левом берегу Днепра и пошел вдоль реки по течению. В тот же день он достиг перевоза через Днепр у Бужина. Одновременно князь приказал Приклонскому двигаться к Бужину по другому берегу. По плану командующего, Приклонский должен был занять Бужин и обеспечить переправу основных сил. Как писал царю Ромодановский, «над Чигирином чинить промысел станем». Воевода предусмотрительно не форсировал Днепр основными силами, поскольку получил сведения от пленных о том, что идет к гетману «на споможенье салтан с ордою».

Пистолет и седельные ольстры (кобуры) XVII в. Современный рисунок.

Черкассы сдались Приклонскому без боя. Полковником в Черкасском полку был поставлен Михаил Гамалея, с которым, согласно Самовидцу, оставили немного «Москвы». Далее Приклонский двинулся по правому берегу реки к Чигирину, а Ромодановский «сим боком Днепра» также пошел вниз по течению и «противно Бужина стал над Круковом». В данном случае имеется в виду местечко Крюков на левом берегу Днепра.

В результате первого этапа похода Приклонского Корсунский и Черкасский полки перешли на сторону Москвы. С учетом Каневского полка, ранее присягнувшего царю, к началу августа 1662 г. русские войска и левобережные казаки контролировали территории уже трех казацких полков Правобережья. Следующей целью должен был стать Чигирин. Этот город являлся гетманской столицей, и овладение им имело важное военно-политическое и моральное значение для сторонников Москвы на Украине.

В поисках спасения Хмельницкий побежал к татарам. Неизвестный автор «Виршованной хроники» (1682) писал, что после Каневского разгрома Юрась, «взяв гроши из скарба, загнал коня, мчав галопом до орды хана, умоляя о помощи». Недолго ожидая, он «сильную орду получил» и «кликнувши клич» своим, кто остался, «повел их против московитов». Вероятно, в это время к Чигирину прибыли Подольский и Брацлавский полки, не принимавшие участие в битве под Каневым.

Второй этап похода Приклонского на Правобережную Украину, целью которого было взятие Чигирина, закончился поражением русского отряда от крымско-татарского войска. Для начала рассмотрим описание хода этой кампании в опубликованных записках участников и современников тех событий.

Худ. Р. Кнётель. Немецкий мушкетер 60-х годов XVII в.

Как уже было отмечено выше, первоисточником, повествующим о «великой победе» гетмана Юрия Хмельницкого над неприятелем, стало его письмо королю Яну Казимиру от 11 августа 1662 г. Фрагмент письма, относящийся к данному сражению, стоит привести полностью:

«Хан, его милость, храня клятвенно братство с вашею королевскою милостию, по настоятельной моей просьбе и крайней нужде, хотя и не скоро, прислал их милости, салтанов Селим-Гирея и Мегмет-Гирея, с великими ордами на помощь против неприятеля; однако, по счастию величества вашей королевской милости, при доброжелательстве его милости хана и храбрости их милостей солтанов, Господь Бог благословил намерения наши. Ибо во-первых, под Крыловым, перваго Августа по старому стилю, мы совершенно уничтожили больше трех тысяч Москвитян и Дейнеков; взяли две пушки, всю военную амуницию и много знамен. В другой раз, 3-го Августа, десять тысяч отборного Московского войска, которое Ромодановский вел в наши страны к Чигирину, погибло с лагерем под Бужином; мы взяли семь царских пушек, огромное количество хоругвий, барабанов и разных войсковых снарядов...».

Более подробную информацию, в основу которой легла реляция Хмельницкого и, вероятно, иные сообщения из гетманской ставки, можно найти в описании боев под Крыловым и Бужиным Мартином Майером в «Theatrum Europaeum». Так, рассказ Майера об этом бое, в изложении украинского историка Е.В. Литвиненко, выглядит следующим образом: «гетман со своими полками втайне двинулся под Крылов, город, который московиты осаждали и все еще брали приступом, и как только настала ночь, примерно 1 000 татарских всадников напали на укрепления неприятеля». Е.В. Литвиненко, со слов Майера, указывает неверную дату: «Хмельницкий неожиданно напал на обоз московитов 30 июля (9 августа) 1662 г. Победившей стороне достался весь обоз и три пушки. Отечественные (т.е. украинские. - И.Б.) источники, описывая поход Хмельницкого на Крылов, про это не сообщают».

Бой под Бужиным, согласно Мартину Майеру, происходил таким образом: «На следующий день (после боя под Крыловым) Хмельницкий и несколько тысяч татар двинулись далее вперед и смело атаковав разместившихся под Бужиным московитов, вынудив их отступить в город, где они защищались на протяжении ночи, но потеряли 3 пушки. Той же ночью Хмельницкий приказал отрезать дорогу на Киев, которую хотели захватить московиты, следуя со своей пехотой вместе с ордой сосредоточив свое внимание на противнике, чтобы он не мог уйти... Одновременно с тем, как московиты утром вышли из Бужина и хотели идти к Днепру, он (Хмельницкий) мощно напал на них, разбив конницу и загнав ее в реку, где также еще при переплывании реки многие были порублены татарами: часть войска нашла свою могилу в Днепре, а часть татары забрали в полон, также было захвачено 6 пушек. Из-за этого холодного купания и сильного кровопролития на Украине московская армия сильно ослабла, поскольку много утратила пленными, так что осталось 18 000...».

Кавалерийская атака в XVII в. Фрагмент гравюры из книги Дж. Крузо. XVII в.

В хронике Ерлича сообщается, что Хмельницкий, собрав оставшихся у него казаков, отплатил Москве за поражение под Каневом: «Загнал их, имея орды при себе с 40 000 в Днепр; одних убили, других поймали, а третьи сами погибли, пушек взял несколько штук». Стоит отметить, что Ерлич не был участником этой кампании, поэтому его свидетельство не заслуживает особого доверия. Тем не менее наиболее интересной информацией у автора является указание на численность крымско-татарской орды.

Игумен одного из киевских монастырей Ф. Софонович, также далекий от военных действий под Бужиным, тоже пишет о больших потерях русских: «Хмелницки побегши, найшол орду под Чорним лесом готовую москву перебудил на той бокъ и много потопил москалей. Тогде ж Канев татаром видал за всем Хмелниченко за тое, гнев на их держачи, же наперед Сомку здалися». Данное сообщение любопытно указанием на место дислокации орды накануне Бужинского - «Черный лес». Урочище с таким названием, являющееся остатком большого лесного массива, находится к югу от Чигирина.

«Летопись Самовидца», которая считается украинскими историками наиболее достоверным нарративным источником, сообщает об этом бое весьма ценную информацию. Хмельницкий, спешно прибывший в Чигирин, в тот же час послал гонцов за помощью к орде, «его посланцы застали готовую орду в полях, и зараз поспешил салтан, укилканадцять тисячей перебраной орди, пришол до Чигирина. О чом уведомившися, столник Приклонскш рушил з Бужина к перевозу, и так оных напала орда, и оборонною рукою до самого перевозя шили табором и мало що утратили. Тилко ж наш люд несталый, зоставивши табор, через Днепр в плынь пойшол, тилко (гармати) поромом перевезли, що татаре аж у Днепр за Москвою уганяли, але з берега стрелбою з гармат и дробною оных отбывали, бо вода мала на тот час была. И так, болше не бавячися у Днепра, пойшли с Приклонским к Лубням».

Обращаем внимание на три момента: первое - Самовидец (вероятный участник похода) отмечает малые потери русского отряда при переправе через Днепр, второе - нестойкость казаков в бою, преждевременно бросивших свой табор и переплывавших реку на левый берег; третье - по словам Самовидца, артиллерию успели спасти от крымских татар, перевезя ее на паромах.

Русская конница под Ригой в 1656 г.
Франмент гравюры Д. Перетта. XVII в.

В дополнение к цитированным текстам стоит привести фрагменты летописей Самойло Величко и Григория Грабянки. Хотя указанные авторы не были современниками событий и их летописи написаны уже в начале XVIII в., эти сочинения нередко используются историками для реконструкции событий. Самойло Величко записал, что Хмельницкий, переправившись через Днепр, и «орду з козаками своими совокупивши, встретил их против Бужина, и силнiй с ними бой учинивши, зломiл оние, и як сам прежде под Каневом нагнан, так и их всех, веты за веть, против Бужина в Днепр нагнал и едним, которiи возмогоша чрез Днепр преплинути, а другим (кроме тих, иже от оружiя бранного трупом на пляцу падоша) не возбранил потонути».

Г. Грабянка сообщает о Бужинском бое следующее: Приклонский «з немалою нуждою и трудом едва оборонною рукою до Днепра прiйде. Идеже многiе от ратних его людей, оставивши тамо горячо устроеннiй табор, воде зело мало в Днепре тогда бывшей, вплавь чрез Днепр плисти понуждении, и налегающим вельми на оставшихся тамо в обозе воев, начат Ромодановскiй з пушек з сей стороны по непрiятелех палити; от чего они принуждении воспять уступить, и тако едва возможе от напастного Хмелницкого нашествiя своих свободити; сам же, не медля более тамо, присовокупивши себе Приклонского, пойде паки в Украину к Лубням и там обоз свой положи».

Как видно из приведенных цитат, С. Величко излагал события прошлого явно под влиянием реляции Хмельницкого, преувеличивающей успехи гетмана. Описание же Г. Грабянки является вольным пересказом «Летописи Самовидца». Приведенные описания являются вторичными и не могут быть положены в основу для реконструкции хода сражения.

Обратимся теперь к отечественным документам Разрядного приказа - главного военного ведомства Русского государства, где сохранились «отписки» (донесения) воевод и другие материалы о военных действиях лета 1662 г. на Украине. Привлечение отечественных документов позволит избавиться от предвзятого и одностороннего освещения данной военной кампании, свойственного как историкам прошлого, так и современным украинским и польским исследователям.

Крымско-татарский военачальник. Польская гравюра середины XVII в.

Прежде всего стоит отметить, что в материалах Разрядного приказа удалось обнаружить лишь одно упоминание о бое русских с татарами и казаками под Крыловым 1 августа 1662 г. Капитан полка Ягана Инвалта Михайло Водашинский, вернувшийся в Россию через год после этих событий, рассказал, что «в прошлом де в 170 году взят он в полон под Крыловым, после бою Хмелниченка, и жил в полону в Цареграде у турченина...». Согласно Водашинскому, спустя неделю после Каневской битвы он со своей ротой солдат и кременчугским полковником Дубовиком был послан Ромодановским «на ту сторону Днепра под Крылов». Со слов капитана следует, что с ротой русских солдат отправился Кременчугский казацкий полк Гаврилы Дубовика, численность которого неизвестна.

Водашинский рассказал, что «под Крыловым де был у них бой и на том бою ево Михайла взяли татаровя...». Полковник Дубовик, вероятнее всего, погиб, поскольку в дальнейшем Кременчугским полком командовал его сын Константин. Маловероятно, чтобы в бою под Крыловым было убито три тысячи человек, как утверждал Хмельницкий, но потери кременчугских казаков могли быть весьма значительны. Рота Водашинского (около 100 чел.), возможно, была истреблена в полном составе. Захваченные пушки (по Ю. Хмельницкому - 2, по М. Маейеру - 3 орудия), вероятно, принадлежали казацкому полку, поскольку отечественные источники ничего не сообщают о потере орудий под Крыловым. Из документа видно, что под Крыловым был разбиты не русские ратные люди из частей Приклонского, а казацкий полк Дубовика и рота солдат М. Водашинского.

1 августа 1662 г. в своей отписке царю Ромодановский сообщал, что он с войском пришел «к Бужину перевозу» т.е. к переправе через Днепр у Бужина. В тот же день с другой стороны Днепра к Бужину подошел Приклонский и «стал в Бужине городе», недалеко от переправы. От табора Приклонского обоз Ромодановского находился «в трех верстах» через реку.

Бужин, город на правом берегу Днепра, находился в 20 верстах к северо-востоку от Чигирина, между песчаными холмами и небольшими болотами. Во время войн XVII в. этот маленький городок был важным военным пунктом по причине находившейся здесь удобной переправы через Днепр. Ныне мы не найдем его на карте Украины. К началу XX в. Бужин значился уже селом Шабельниковской волости Чигиринского уезда Киевской губернии. В 1960 г. село было исключено из учетных данных Тиньковского сельсовета Чигиринского района Черкасской области в связи с затоплением чаши Кременчугского водохранилища. Иными словами, в XX столетии поле многих кровавых битв навсегда скрылось под глубокими водами широко разлившегося Днепра.

2 августа, по словам Ромодановского, «пришли под Бужин татаровя и поднестрьские казаки и волохи многие люди» и напали на отряд Приклонского. Воевода дал им сражение, и «за городом были с ними бои большие во весь день до вечера». Из данного сообщения следует, что кроме татарского отряда и валахов у Юрия Хмельницкого были только казаки с берегов Днестра. Определение «поднестрьские» может означать, что гетманское войско состояло максимум из двух казацких полков - Подольского и Брацлавского, поскольку из всего Войска Запорожского только у двух этих полков административно-территориальные границы частично проходили по р. Днестр. Других источников о составе гетманского войска нет, поэтому можно согласиться с утверждением В.А. Смолия и B.C. Степанкова, что Хмельницкий имел в своем распоряжении только два указанных полка. Слабость сил, которыми располагал гетман, объясняется разгромом его сторонников в Каневской битве. Вероятнее всего, приднестровские полки смогли сохранить свою боеспособность после тяжелого поражения гетмана из-за того, что не участвовали в Каневской битве. Возможная численность казацких полков определяется достаточно условно. Согласно переписи Подольского полка 1659 г. он был значительно меньше остальных, в нем числилось 1 222 казака. Численность Брацлавского полка известна по реестру 1649 г. - 2 662 чел. Полковником первого в 1662 г. был Остап Гоголь, второго - Михайло Зеленский. Что касается валахов, то, возможно, гетману помогали бойцы из отряда бывшего валашского господаря Константина Щербана, принимавшего участие в Чудновской кампании на стороне Ю. Хмельницкого (в 1660 г. - 12 хоругвей, или около 1 000 чел.). В сумме гетманское войско можно оценить максимум в 5 000 казаков и валахов.

В тот же день Ромодановский получил известие, что на помощь Хмельницкому пришла под Крылов многочисленная крымско-татарская орда: «царевичи Салам-Гирей да Мамет-Кирей и Ширинские князи с татарами со многими людми, а с ними ж Белогородцкая и Очаковская и Добречская орда». Узнав об этом, князь велел Приклонскому отступить - «итить и перевозится через Днепр к себе в обоз».

Крымский татарин. Персидская миниатюра XVII в.

Предводителем крымско-татарского войска был султан Селим-Гирей, будущий крымский хан, волевой и талантливым военачальник, уже проявивший себя в военных кампаниях 1658-1661 гг. О втором царевиче - Мухаммед-Гирее («Мамет-Кирее»), напротив, почти ничего неизвестно, вероятно из-за его юного возраста. В расспросах пленных 1663 г. он указан как «малодой Мамет-Гирей салтан». Точную численность крымско-татарского войска определить невозможно из-за отсутствия каких-либо документальных источников по данному вопросу. Толмач Маметка, присланный ханом к гетману, говорил, что с двумя царевичами «ратных людей 45 000». И. Ерлич пишет о 40 000 татар, Ю. Хмельницкий сообщает о «великих ордах» и 60 000 татар, кн. Г.Г. Ромодановский о «многой орде». Единственным ориентиром в определении числа татар может быть указание воеводы на то, что с царевичами были Ширинские князья, Белгородская (Аккерманская), Очаковская и «Добречская» (Добруджская) орды.

На наш взгляд, примерное представление о реальной численности всех сил крымско-татарского войска может дать документ под названием: «Вся мощь из Крыма, из Нагаев, белгородцев, очаковцев и добруджан» из архива библиотеки Ягеллонского университета в Кракове (№ 90, Л. 15 об.). В нем содержится краткий «реестр» татарской орды, союзной казакам в 1649 году: «...людей Ширина было 5 000, Чизивутов (седжеутов) - 500, Баркина - 500, Архина - 1 000, Бацены - 1 000, Хишан - 500, Янтан - 500, капикулу - 2 000, уланов - 500, темрюцких черкесов - 200, турок из Кафы - 100, (татар) из Козлова (Гезлеве, ныне Евпатория. - И.Б.) с Хая-беем и другими мурзами - 10 000, перекопских татар - 5 000, добруджских - 3 000, белгородских - 5 000, очаковских - 1 000, крымских Семенов (сейменов. - И.Б.), которые «ходят при хане» - 400, людей Урумбет-улу - 5 000 («с ханом теперь будут»), людей Беин Хали мурзы - 1 000, шейда-кулу - 500, черкес - 3 200 человек. Кроме того, отмечалось, что должны подойти еще 15 тысяч татар, в том числе те, которые были на границе с калмыками. Таким образом, согласно этому документу, представляющему собой, по всей вероятности, польский перевод с татарского оригинала, численность войск Крымского ханства составляла в начале мая 1649 г. 60 тысяч 900 человек».

Взяв за основу эти данные, конечно с изарядной долей допущения, подсчитаем: Ширинские князья (5 000), Белгородская орда (5 000), Очаковская орда (1 000), Добрузжская орда (3 000), плюс отряды знатных крымских родов: Седжеута, Барына, Аргына, Бацены, Хишан и Янтан, без которых не обходился ни один поход, - в сумме дают еще около 4 000 чел. Возможно в походе на Украину приняла участие часть перекопских, козловских и иных, неучтенных в реестре 1649 г., татар и ногаев. В любом случае общая численность крымско-татарского войска под Бужиным (с учетом отсутствия ханского двора и его личной гвардии) вполне могла достигать, а возможно и превышать, 20 тыс. бойцов (40 или 60 тыс. чел. это сильно завышенные цифры).

Таким образом, общую численность украинских казаков и валахов Ю. Хмельницкого, а также крымских татар условно можно определить примерно в 25 тыс. чел., из которых на долю ордынцев приходилось 4/5 всех союзных сил. Понятно, что при таком соотношении говорить о победе под Бужиным казаков Ю. Хмельницкого некорректно. С имеющимися у гетмана собственными силами он бы не рискнул вступить в сражение с Приклонским без поддержки сильного союзника. Победа была достигнута благодаря действиям крымско-татарской орды, которая имела значительное численное превосходство над противником.

Бой под Бужиным 3 августа 1662 г.

3 августа Приклонский со всеми ратными людьми вышел из Бужина и направился к реке, к переправе. Он смог отойти от города примерно половину версты, когда на его табор (укрепленный походный обоз) напали «татаровя и поднестрские казаки и волохи». Вероятно, это был авангард противника. Враги приступали к его обозу «жестокими приступы», но тех неприятелей ратные люди «многих побивали и конные за ними гоняли». Приклонский дошел до берега Днепра и стал табором против обоза Ромодановского. В то же самое время его настигли основные силы крымских татар: «царевичи Салам-Гирей да Мамет-Кирей со многою ордою». На Приклонского и Золотаренко с их 8 тыс. войском обрушилось около 25 тыс. татар, казаков и валахов.

Находясь на левом берегу, Ромодановский, увидев «многолюдство» неприятеля и «напуски и приступы жестокие», послал к Приклонскому на помощь часть «пеших людей на стругах и на поромах и в малих судах». Переплывшие Днепр отряды, совместно с полками Приклонского, с «неприятели бились и от обозу многажды (врага. - И.Б.) отбивали». Однако татарские царевичи «Салам-Гирей да Мамет-Гирей сами со всеми силами учинили к обозу напуск и приступ жестокой». Ратные люди, «видя их многолюдство и напуски жестокие, дрогнули и почали садитца в суды», чтобы переправиться на левый берег, а иные переплыли через реку Днепр и пришли в обоз Ромодановского. Самых стойких, «людей немногих застали назаде с товарищем моим», - писал позднее царю Ромодановский. Прикрывавших отход до последнего «побили и в полон поимали», Приклонский смог спастись. Переплыв Днепр, он пришел в обоз к Ромодановскому.

Неизвестный автор «Виршованной хроники» (1682) сообщает, что татары использовали арканы, набрасывая их на пытающихся спастись в Днепре людей и вытаскивая пойманных на берег. Тем не менее потери отряда Приклонского в победных реляциях Хмельницкого сильно преувеличены. Удобная и мелководная бужинская переправа (да еще «вода мала на тот час была»), не в пример глубоководной переправе через Днепр под Каневым, способствовала спасению большей части ратников.

Согласно отписке Ромодановского о бое 3 августа 1662 г., «великого государя ратных людей на том бою и на отводе и в загоне побито и поймано рейтар розных полков 72 человека, драгунов 42 человека, салдат 137 человек, стрельцов 22 человека». В тот же день, 3 августа, Ромодановский со всеми ратными людьми от Днепра пошел «к Лубнам и до Лубен, государь, - писал князь, - дошли совсем в целости августа в 5 день».

Общие потери русских ратных людей в бою под Бужиным составили 286 чел.

Боевые потери полка М.В. Приклонского в бою под Бужином 3 (13) августа 1662 г.

Служилые люди	Кол-во чел.
	Начальные люди	Рядовые
Копейщики и рейтары	6	72
Драгуны	2	42
Солдаты	5	137
Стрельцы приказа К. Иевлева	-	22
Всего	13	273

Весьма серьезным был урон среди начальных людей. Согласно росписи «начальным людем, которые побиты на бою», в сражении погибли:

Полковники: Рейтарского строю Индрик Тур. Салдатцкого строю Алферей Выберх.

Подполковники: Рейтарского строю Леонтьева полку Отмостова Александр Тур.

Пешего солдатцкого строю Яковлева полку Лесли - Андрей Шниттер, Осипова полку Спешнева - Игнатей Зыбин.

Копейных рот маеор Тимофей Шеншин.

Петрова полку Скаржинского - маеор Иван Оберберх.

Порутчики: Леонтьева полку Отмостова - Савелей Пересыпкин, Михайлова полку Гопта - квартирмейстер Яков Некрасов, Вольтерова полку Кармихеля - Микифор Савин, Яганова полку Фанзагера - Матфей Филсан.

Прапорщики: Вольтерова полку Кармихеля - Потап Стрельников, Дирикова полку Графа - Иван Кандауров.

Однако, как впоследствии оказалось, не все из указанных начальных людей пали на поле битвы, некоторые попали в татарский плен. Известно, что полковник Алферий Выберх в апреле 1674 г. вернулся в Москву после выкупа из Крыма. Шведский дипломат Эрик Пальмквист в 1674 г. упоминает о «Вольфганге Вибурге» (в крещении Алферии. - И.Б.) и его 12-летнем пребывании в турецком плену. Кроме него, среди бывших в Москве офицеров Пальмквист называет подполковника «Андерса Шниттера», т.е. явно вышеупомянутого Андрея Шниттера, вероятно, вернувшегося из плена ранее. Кроме того, в 1678 г. в крымском плену находился полковник Тур (вероятно Индрик), которого должны были обменять на пленных татар.

Крепость Перекоп на Крымском перешейке.
Гравюра Г. Боденера. XVII в.

Мартин Майер пишет о четырех пленных полковниках, ошибочно относя их пленение не к сражению под Бужином, а к боям под Лубнами. Как видно из отписки Ромодановского, речь идет о двух вышеназванных полковниках и трех подполковниках. Не исключено, что четверо попали в плен, а погиб только один.

Стоит отметить, что, согласно сведениям о составе отряда М.В. Приклонского, в нем не было полковника А. Выберха, временно возглавлявшего указанный полк, и подполковника того же полка И. Зыбина (вместо них в поход на Правобережье ходил майор). Следовательно, они переправились через реку на судах уже во время боя под Бужиным для поддержки обороняющихся в таборе на правом берегу.

Весьма информативным источником является челобитная черкас Острогожского полка сотника Федота Майкова с товарищами, которые сообщают об участии казаков-острогожцев в походе Приклонского за Днепр: «...и после государь того бою (Каневской битвы. - И.Б.) иные наши братья посланы за Днепр с стольником и воеводою с Михаилом Васильевичем Приклонским и будучи за Днепром многие изменничьи городы имали и изменников многих побивали, и как государь стольник и воевода Михаил Васильевич пошол из Бужина к перевозу и к обозу, государь, нашему неприятели тотаровя и изменники черкасы приступали жестокими приступы и мы, холопи твои, шли отводом и идучи, с теми неприятели бились с утра до полудня, и были государь у нас... бои болшие многажды и на них неприятелев от обозу своего отбивали, и в то же государь время прибыли два царевича крымских со многою ардою и мы... видя босурманная многолютство поплыли через реку Днепр, и переплыв наги и босы, и многия, государь, наша братья платьишка и запасы покинули в сем обозе...».

Другой казак Острогожского полку сотник Северин Петров с товарищами в своей челобитой царю писали, что они «за Днепром у Бужина в осаде сидели и бились и отводом к Непру шли и с татары и с ляхами и с черкасы билися и через Днепр плыли наги и ружье, и лошадишки, и платье осталось за Днепром...».

Челобитная острогожцев хорошо дополняет общую картину боя, подтверждая факт потери обоза отряда Приклонского, брошенного на правом берегу Днепра при переправе через реку. Казаки ничего не сообщают о потере пушек на переправе, что согласуется с данными Самовидца о том, что «гармати поромом перевезли». Однако в отписке Ромодановского прямо сказано о потере трех орудий, два из которых ранее были захвачены под Каневым: «за Днепром, государь, взято у нас... пищаль медная болшого наряду, две пищали взяты, которые взяты были, как... побили Юраску Хмелницкого».

Таким образом, можно сделать вывод о том, что потери русской артиллерии составили 3 орудия. Информация о захвате татарами и казаками Ю. Хмельницкого 7 пушек (по М. Майеру - 9 пушек) также не подтверждается, если только эти орудия не принадлежали полку Золотаренко. Эффективным огнем артиллерии Ромодановскому удалось прикрыть переправу, в результате чего удалось спасти от уничтожения основные силы отряда Приклонского. Об этом говорит и «Летопись Самовидца», сообщающая о малых потерях и мелководном в то время Днепре, позволившем воеводе без особого труда форсировать реку через удобную и узкую бужинскую переправу. Это, однако, не исключает того факта, что бойцам Приклонского пришлось бросить не только обоз и три пушки, но и часть личного вооружения. В 1663 г. рейтары полка Якова Тура (ранее бывшие в полку И. Тура) объясняли утрату своего оружия тем, что под Бужиным «на бою карабины и пистоли истеряли».

О потерях Нежинского полка на переправе ничего не известно, но, возможно, как считал Н.И. Костомаров, казаки пострадали более русских ратных людей. Информацию из «Краткого описания Малороссии» о спасении обоза, также как сведения М. Майера, Ф. Софоновича и С. Величко о больших потерях Приклонского при форсировании Днепра следует признать недостоверной. Несомненно и то, что источником для трех последних послужила упомянутая реляция гетмана Юрия Хмельницкого, сообщающая фантастические цифры о якобы гибели 10 тыс. русского войска в бою под Бужиным.