Причитание по усопшим, вытье, голошение
Так вообще называется плач по покойнику, но не безмолвный, не простой истерический безмолвный припадок, допускающий потерю слез часто без звука или сопровождаемый всхлипыванием и по временам стонами. Нет, это печальная песнь потери, лишения, которой автор сам потерпевший или понесший лишение. Авторы таких причитаний преимущественно женщины деревенские. Женщина или девушка, обливаясь горючими слезами об умерших родственнике или родственнице и будучи не в состоянии затаить в себе душевной тревоги, упадает на гроб или на могилу, где скрыты дорогие ее сердцу останки, и, то ударяя себя в грудь, то обнимая гроб, то ударяясь об могилу, плачет, выражая на распеве в форме старинных народных песен, слово, сказанное ею от души, от сердца и часто глубоко прочувствованное, иногда даже носящее в себе глубокий отпечаток народной легендарности.
Вот, например, как плачет дочь по отце1.
Со восточной со сторонушки
Подымалися да ветры буйные
Со громами да со гремучими,
С молоньями да со палючими;
Пала, пала с небеси звезда
Все на батюшкину на могилушку…
Расшиби-ка ты, громова стрела,
Еще матушку да мать сыру землю!
Развались-кося ты, мать-земля,
Что на все четыре стороны!
Скройся-ко2 да гробова доска,
Распахнитеся да белы саваны!
Отвалитеся да ручки белые
От ретива от сердечушка.
Разожмитеся да уста сахарные!
Обернись-кося да мой родимый батюшка
Перелетным ты да ясным соколом,
Ты слетай-кося да на сине море,
На сине море, да Хвалынское,
Ты обмой-ко, родной мой батюшко,
Со белова лица ржавщину;
Прилети-ко ты, мой батюшко,
На свой ет да на высок терем,
Все под кутисе да под окошечко,
Ты послушай-ко, родимый батюшко,
Горе горьких наших песенок.
Старуха по старику:
На кого ты, милый мой, обнадеялся?
И на кого ты оположился?
Оставляешь ты меня, горе горькую,
Без теплова свово гнездышка!..
Не от кого то горе горькой.
Нету мне слов ласкова,
Нет-то мне слова приветлива.
Нет-то у меня, горе горькие,
Ни роду-то, ни племени,
Ни поильца мне, ни кормильца…
Остаюсь-то я, горе горькая,
Старым-то я, старешенька,
Одна, да одинешенька.
Работать мне – изможенья нет.
Нет-то у меня роду-племени;
Не с кем мне думу думати,
Не с кем мне слово молвити;
Нет у меня милова ладушки3.
Нет сомнения, чему, конечно, найдутся у нас указания, что причитания и вой шедших за гробом принадлежат к обрядам языческим. Петр I по случаю кончины царицы Марии Матвеевны, супруги царя Феодора Алексеевича, в 1715 году запретил при погребении выть, приговаривать и рваться над умершим4.
Еще у древнего Гомера упоминаются причитания над трупом Гектора. Литовцы также при погребении усопших употребляли причитания, сходные с русскими простонародными, в которых выражали сожаления и предлагали вопросы покойнику с тем, что выражали нечто вроде укоризны за потерю жизни или за преждевременный переход в другую жизнь, говоря в причитаниях укор покойнику за смерть.
У них также в третины, девятины, сорочины делались поминки и сопровождались пирушками5.
Но все это не столь важно, как важно то замечание г. Снегирева, что обыкновение делать пирования в честь усопших было общим у всех языческих народов и у народа Божия, как то видно из пророка Иеремии (16:6–7) и других.
Похороны и поминки сопровождаются прошеньем или причитаниями, в которых плачевным речитативом были достоинства умершего и жалобы осиротевших; таким образом, балтийские латыши и финны в XIII веке, тайно совершая свои языческие обряды во глубине заповедных лесов, плакали над умершими, которым клали в могилу пищу, питье, топор и несколько денег с подобными причитаниями: «Поди бедняк в лучший мир, где не немцы тобою, а ты немцами будешь повелевать! Вот и деньги тебе на дорогу, во запас и оружие».
КОММЕНТАРИИ
1 Заимств. из Пермского сборника. Кн. II. 1860. С. 128.
2 Откройся, разверзнись.
3 Ладушка – муж.
4 См. Рус. прост. праздники. Вып. IV. 1837. С. 190.
5 Северный архив. 1824. Литовская мифология.