1802 год: Планы, состав и организация действий тлинкитского союза

Подробные известия о том, как было принято тлинкитами решение о войне и каким образом был организован союз куанов, содержатся исключительно в русских источниках (М.А. Кусков, К.Т. Хлебников). Особую ценность этим сведениям придает то, что они были получены непосредственно из первых рук (в частности, от индейских информаторов Кускова).

Решение о начале войны было принято на большом совете вождей, который состоялся зимой 1802 г. в Хуцнуву-куане (о. Адмиралти). Сюда съехались представители целого ряда куанов: акойские тойоны Осип из текуеди и Честныга из тлукнахади, ситкинский Скаутлелт со своим племянником Катлианом, тойоны из Кэйка, Кую, Стикина, Таку и даже «народы особого разговора» - тыкиннцы (хайда-кайгани с о. Принца Уэльского?) и чучкан (т.е. цимшиан, имевшие тесные связи с рядом тлинкитских кланов). Отсутствовали лишь представители «какнауцкого и чилхатского жил». «Тыкиннские» тойоны Канягит и Кустастенс главенствовали на собрании, одаривая его участников огнестрельным оружием и боеприпасами.

Селение тлинкитов в Ситкинском заливе, 29 марта 1793 г. Рис. С. Бакстрома
Так выглядело место будущего Ново-Архангельска накануне прихода русских. В центре располагается Крепостной холм (Ну-Тлеин), на котором находятся три дома тана киксади. Левее видны индейские погребения на резных столбах

Следует отметить, что, согласно утверждениям современных тлинкитов, война против русских была исключительно делом клана киксади. Исходя из этого С.А. Кан предполагает, что каждый клан вел свою «личную» войну с русскими и участие в военных действиях не было обязательным для всех кланов и их линиджей. Мнение А.В. Гринева на сей счет несколько иное. Он считает, что даже в пределах отдельных клановых линиджей не все воины могли участвовать в войне, приводя при этом в пример многократные предостережения, получаемые русскими на Ситке, а также случай тойона Шинхитаэца.

Согласно сведениям И.А. Кускова, на в ликом зимнем совете вождей отсутствовали лишь представители «какнауцкого и чилха ского жил». Однако это не помешало жителям Какнаута в мае 1802 г. участвовать в нападении на Якутатскую промысловую партию. Вряд ли отсутствие на совете сказалось и на участии в войне чилкатцев. В тлинкитских легендах именно они выглядят подстрекателями, чьи насмешки толкнули ситкинцев к нападению на русских. Их враждебность по отношению к РАК отмечалась задолго до 1802 г. В письме, помеченном датой 7 апреля 1800 г., которое направлялось из Ситки в Якутат через посредство дружественного акойского тлинкита, Баранов писал: «...здесь все благополучно и надежда к промыслу великая, а на пути нет никакой опасности, толко несколко Чилхацких опасаться надлежит, хотя мы здесь тех еще по сию пору [в] гости кроме несколка человек не видали, но хвастовства их обыкновеннаго эхости доходят недоброжелателныя...» Кроме того, по сведениям Н.П. Резанова, захваченные в 1802 г. алеутские партовщики оказались, помимо Ситки, также и в Чилкате: «внутрь Чильхатской губы на матерой земле при большой реке». То, что Чилкат не фигурирует среди пунктов, по которым пролегал маршрут экспедиции А.А. Баранова в 1804 г., может объясняться тем, что для его посещения необходимо было заходить далеко вглубь малоизвестного русским залива Линн-Кэнэл, где велик был риск попасть в хорошо организованную индейскую засаду. Показателен и состав кланов куана Чилкат, где присутствуют кланы, уже встречавшиеся ранее в других тлинкитских областях, несомненно, участвовавшие в военных действиях.

Стоит особо отметить, что в это время в Хуцнуву зимовало американское судно «Глобус» под командованием Уильяма Каннингема. И.А. Кусков сообщал со слов своих индейских информаторов, что именно начальник «зимовавшего на хуцновском жиле американского судна» напрямую подстрекал тлинкитов к нападению на русскую крепость. Именно на американце Уильяме Каннингеме лежит та доля ответственности за гибель Михайловской крепости, которую обычно возлагали на англичанина Генри Барбера.

Состав тлинкитского союза по кланам и куанам можно попытаться реконструировать на основе сведений о расселении тлинкитских родов, а также описания маршрута движения экспедиции А.А. Баранова, «замирявшей» тлинкитские куаны в 1804 г. Исходя из предположения о взаимной поддержке линиджей отдельных тлинкитских родов, рассеянных по различным куанам, состав коалиции, выступившей против проникновения РАК в индейские земли, может выглядеть следующим образом:

кланы	куаны
Ворон
тлукнахади	Акой, Хуна, Ситка
хаткаайи	Акой, Хуна
кускеди	Акой, Хуна
кайаади	Аук, Таку
канахади	Таку, Самдам
киксади	Стахин, Ситка
Волк
кагвантан	Хуна, Акой, Аук, Чилкат, Ситка
гайесхиттан («кагвантан»)	Хуна, Ситка
кадакуади («кагвантан»)	Ситка
вушкиттан	Хуна, Хуцнуву, Аук
дагисдина	Акой, Чилкат
шанкукеди	Акой, Хенъя
йанеди	Таку, Самдам
ситкуеди	Таку, Самдам
хетлкуан	Самдам, Стахин
сикнахади	Таку, Стахин
шаакуан	Кэйк, Кую
настеди	Кэйк, Кую, Хенъя
дактлаведи	Хуцнуву, Чилкат
текуеди	Акой, Хуцнуву
кагуеди	Кэйк, Хуцнуву
чуканеди	Ситка, Хуна

Для Ситка-куана имеется возможность определить участников военных действий с наибольшей степенью достоверности. Известно, что к моменту появления там русского поселения куан населяли представители трех или четырех кланов. В селении стояло семь домов киксади (Ворон) и один дом гайесхиттан (Волк). Здесь же проживало неизвестное число кадакуади. Исторические предания тлинкитов Ситки сообщают при этом об участии в войне воинов-киксади - отпрысков кагвантанов и чуканеди. При этом русские источники сообщают о присутствии на Ситке и кагвантанов: А.А. Баранов упоминает о враждебности, которую проявляли «кононтоны со злобным и надменным тойоном их Рубцом». Баранов советовал Медведникову в случае их приезда в крепость «иметь крайнюю предосторожность». Кажущееся разногласие объясняется тем, что кадакуади относятся к числу кланов, родственных кагвантанам, а гайесхиттан вообще являются подгруппой этого клана (house group). Известно, что мелкие роды нередко называли себя по имени родственных им более могущественных кланов. Несомненно, именно такой была ситуация и на Ситке. Все ситкинцы, и киксади, и «кагвантаны», участвовали в нападении на Михайловскую крепость, а в 1804 г. оборонялись от совместной атаки А.А. Баранова и Ю.Ф. Лисянского. По другим сведениям, клановый состав населения Ситка-куана в 1804 г. выглядел несколько иначе: от фратрии Ворона кланы киксади и тлукнахади, от фратрии Волка - кагвантан и чуканеди.

Обращает на себя внимание количественное преобладание в списке кланов фратрии Волка. Следует учесть, что, согласно тлинкитским преданиям, организатором «заговора» был ситкинский киксади - отпрыск чилкатских кагвантанов. Учитывая, что киксади не очень охотно шли на обострение отношений с русскими (хотя, начав войну, вели ее решительнее прочих), решающую роль в организации и сплочении сил тлинкитов следует отвести влиятельному и воинственному клану кагвантан, за которым следовали в первую очередь кланы фратрии Волка.

Тогда же на совете вождей был разработан и план ведения военных действий. Было решено с наступлением весны собрать воинов в Ангуне и, выждав ухода с Ситки промысловой партии, напасть на крепость. Ситкинскую партию же намечалось подстеречь в Погибшем проливе «или в каком удобном месте облавить со всех сторон, разбить и потопить, а когда познают каким случаем об истреблении крепости... заманить в Ледяной пролив». Партией должны были заняться воины Кэйка-Кую, ненавидевшие партовщиков за убийство своего вождя и его семьи. Акойцы Осип и Джиснийя получили задание разгромить Якутат, для чего их особо одарили «порохом и снарядами». Таким образом, силы куанов были умело распределены, с тем чтобы воины действовали преимущественно на своей территории, практически одновременно уничтожив все группы русских в стране тлинкитов. Единого командования, судя по всему, избрано не было.

Тлинкитский боевой шлем в виде головы горного козла.
(Из собрания Ю.Ф. Лисянского. СПб., МАЭ)

В ситкинских исторических преданиях инициаторами нападения выступают именно ситкинцы, а не «тыкиннцы», как в русских источниках. Согласно сведениям И.А. Кускова, ситкинские вожди пытались избежать участия в нападении. Об этом свидетельствует и фигура вождя по имени Шинхетэйец, которому даже пришлось стать изгнанником среди собственного народа и поселиться со своим семейством в стороне от Ну-Тлеин. Сайгинах, старший брат Катлиана, в беседе с Ю.Ф. Лисянским также уверял, что «не имел никакого участия» во враждебном замысле и «всеми мерами старался отводить и прочих от столь злого намерения, но, не успев в том, уехал в Чильхат, чтобы не быть свидетелем их варварства». Любопытно, что связь с Чилкатом прослеживается и в индейских преданиях - именно туда ездят герои легенды перед началом войны. К числу противников войны, видимо, относился и сам Скаутлелт, неоднократно предостерегавший Медведникова о готовящемся нападении. Вождя, похоже, не устраивала перспектива вести боевые действия на территории своего куана, допускать туда чужих, недавно еще враждебных воинов (тех же хуцновских дешитан), а в случае неудачи - навлечь на себя гнев и мщение Баранова. Однако прямо пойти против решения великого совета он не мог, и спустя несколько лет, в 1818 г., Катлиан говорил капитану В.М. Головнину, будто именно дядя принудил его к походу на русских. Вполне вероятно, что так оно и было. По крайней мере, ни до 1802 г., ни после 1805 г. имя Катлиана не связывается напрямую с какими-либо враждебными по отношению к русским действиями.

Находясь под впечатлением событий 1802 и 1804 гг., историки обычно акцентируют внимание на якобы изначальной враждебности Катлиана к русским, а К.Т. Хлебников без объяснения причин говорит даже о личной ненависти вождя к А.А. Баранову. В поздних тлинкитских исторических преданиях, известных в изложении сказителя Херба Хоупа, фигура Катлиана и вовсе приобретает эпический размах. Он изображается великим воителем и непримиримым противником русских колонизаторов, гордо отвергающим приглашение Баранова прибыть к нему для мирных переговоров.

Однако скупые документальные свидетельства не подтверждают подобных взглядов. Непредвзятый анализ источников позволяет сказать, что непримиримость по отношению к русским была лишь кратковременным эпизодом на его жизненном пути. Современные событиям 1802 г. документы свидетельствуют о том, что и Скаутлелт, и его племянники (по крайней мере, двое старших из них) отнюдь не жаждали выступить на охоту за скальпами ануши. Непреодолимая сила обстоятельств толкнула на тропу войны и Катлиана, и самого Скаутлелта. Они оказались в ситуации, которую исходя из всего их предшествующего опыта невозможно было разрешить мирным путем.

Чтобы преодолеть колебания предводителей ситка-киксади, совет вождей недвусмысленно постановил: «Ежели и ситхинские колюжские обитатели не будут в том нападении участвовать, и тех истребить». Это известие прямо противоречит сведениям ситкинских легенд, в которых именно ситка-киксади выступают инициаторами нападения, но зато хорошо согласуется с известным по документам поведением вождей киксади накануне войны. Так или иначе, но Скаутлелт, а за ним и Катлиан присоединились к решению совета.

Однако уже спустя несколько недель после хуцновского совещания толмачки Михайловской крепости индеанки Дарья и Анюшка стали приносить русским тревожные слухи. Начальник крепости В.Г. Медведников ни на эти, ни на другие предостережения никакого внимания не обращал. Впрочем, не стоит и преувеличивать альтруизма Скаутлелта. Исходя из традиционной индейской практики открывать военные действия лишь спустя несколько месяцев после формального объявления войны, действия тойона можно истолковать и как всего лишь официальное уведомление противника о разрыве с ним дружеских отношений. Тлинкиты через своего вождя открыто заявили о своих намерениях, дав противнику возможность изготовиться к войне, однако их обычная неспешность усыпила бдительность русских. В любом случае участь Михайловской крепости была решена...